Первое испытание

Лука вошел в комнату, прошел к столу, поставил бутылку. Тот, кто остался у двери, что-то произнес. Лука вновь взял бутылку, развернулся. Открутив крышку, глотнул. Потом вздрогнул, посмотрел на Серебрякова… страшно посмотрел, словно тот его предал. Схватился за горло, упал, забившись в судорогах…

– Его обманули, – с трудом вырываясь из этой круговерти, зацепилась я взглядом за машину, что стояла напротив.

Очередной крутой джип. И игрушечный чертенок, талисманом висевший на лобовом стекле.

Обычная машина. Не черная, как показалось, темно-зеленая. И номер. Две единицы и две девятки. Как начало и конец.

– В воде ничего не было, – продолжила я, не отводя взгляда от чертенка. – Это – катализатор.

– Тогда понятно, почему не сработал амулет, – заметил Андрей. Судя по интонациям, услышать нечто подобное он был готов. – И остается…

– Я знаю, где он, – все-таки закрыла я глаза, чтобы не видеть, как многообещающе оскалился представитель демонического мира. И повторила, догадываясь, что это – далеко не конец: – Я знаю, где он…

* * *

И снова камуфляж поверх своей одежды. И снова тот же минивэн, дожидавшийся нас в тихом дворике, пока мы куролесили по центру Москвы.

Вот только настрой был другим. К сожалению, далеко не боевым.

– Саша, тебе нужно поесть, – довольно хмуро посмотрел на меня Сергей.

– Не хочу, – буркнула я, без малейшего энтузиазма взглянув на протянутый стакан с кофе.

В отличие от них к своей доле добычи из кафе я так и не притронулась. Не смогла. Как отрезало. Умом понимала, что действительно надо – силы мне еще потребуются, но даже смотреть на еду не могла.

Причина была понятна. Если верить собственным ощущениям, то Луке стало хуже. Ну и мне вместе с ним.

Не сказать, что совсем плохо – находились еще далеко от него, да и после истории с Яной я поняла, как разделять себя и находившегося на той стороне «связи» человека, но все раздражало, и хотелось, чтобы меня оставили в покое.

О поисковиках отец рассказал, когда мне было около одиннадцати. Не специально – просто нашелся повод. Андрей с Ревазом и дядькой Прохором ушли на охоту и не вернулись, как договаривались. Я не то что забеспокоилась, скорее переживала за поездку в город, которую мне обещали. Не такое уж частое развлечение, чтобы пропустить.

Вот тогда и состоялся разговор. Сидели в увитой плющом беседке, пили чай, смотрели на закат и общались.

Я задавала вопросы. Он – отвечал. Подробно, не избегая мелочей. Словно знал, что рано или поздно эти знания мне пригодятся.

Все поисковики являлись сильными эмпатами, хорошо чувствуя людей. Но целителями, даже слабенькими, становились немногие. Один талант необязательно соседствовал с другими.

Для кого-то все способности ограничивались собственной семьей. Для кого-то – родом. Причем это касалось не только людей, но и событий, связанных с благополучием. Рискованные сделки, удачные или не очень браки. Знакомства, которые могли привести к возвышению или стать источником проблем.

А некоторые, как мой дед из Воронцовых, могли искать, и для этого им достаточно иметь лишь фотографию или вещь человека. И именно таких, как он, и считали настоящими поисковиками, нередко привлекая на государственную службу.

Отец еще упомянул об ограничениях, которые могли наложить на себя поисковики. Например, оказывать помощь только тем, кто в ней нуждался.

Я тогда подумала, что, появись у меня дар, так бы и сделала. Не стала бы ищейкой, которая будет вынюхивать, кого прикажут, а выручала бы только тех, кому грозила реальная опасность.

Знала бы я тогда…

Оказалось, что как раз вот эти убеждения и формировали ограничения, о которых говорил отец. Потому и про свои способности поисковика узнала поздно. Когда они действительно потребовались.

Случилось это, когда мне было четырнадцать. Из больницы, из детского отделения, сбежала девочка восьми лет.

Вот тогда все переполошились. Мать приехала из деревни проведать, а ребенка нет! А тут еще снег пошел, и замело так, что в трех шагах ничего не видно.

Подняли на ноги всех: полицию, военных, добровольных помощников. И – ничего. Использовать собак бесполезно – раньше нужно было думать, до непогоды. Вся надежда на чудо, но с чудесами оказалось сложно. Время шло, уже совсем стемнело…

Девочку ту я знала – убиралась в детском отделении. Ну и играла с ними, когда выпадала свободная минутка.

К играм она была равнодушна, предпочитала книги. Читала много, запоем. А когда дочитает, сядет у окна и смотрит вдаль. И личико у нее при этом было такое… одухотворенное. Как у принцессы из сказок.

Я так и звала ее: принцесса. Маленькая, добрая и такая домашняя принцесса.

Не знаю, что именно пробудило способности. Собственные переживания или дикий, похожий на вой крик матери, когда очередная поисковая группа отчиталась, что девочку в отведенном им квадрате не нашла. Но в какой-то момент я вдруг почувствовала холод и желание спать.

Ощущения были столь сильными, что я едва не поддалась им.

И вот почти в последний момент, устроившись в коридоре на лавочке, я вспомнила о том нашем разговоре. И о связи, которая образовывалась у поисковика с объектом поиска.