Первое королевство. Британия во времена короля Артура

В данном случае напрашиваются очевидные параллели между возникновением династии Меровингов, описанным Григорием в его истории христианского королевства франков, и судьбами бернисийской династии Идингов, с которой Беда связывает свой рассказ о превращении Нортумбрии в доминирующую военную и политическую силу в Британии столетием позже. Легендарный родоначальник этой династии, Ида, захватил территории в окрестностях прибрежной крепости Бамбург в конце 540-х годов[604]. В самом начале VII века внук Иды Этельфрит распространил власть Идингов на все области нынешней Англии к северу от Хамбера и на большую часть Шотландии южнее перешейка между заливами Форт и Клайд. Беда называет Этельфрита «сильнейший и славнейший король»[605] и описывает его как проводника Божественного возмездия, подобного «хищному волку». Беда рассказывает, что от рук воинов-язычников Этельфрита пали более 1000 монахов, которых он приказал на всякий случай убить перед сражением с христианскими королями бриттов в Честере, предположительно в 616 году; по мнению Беды, то была Божья кара, постигшая заблуждавшихся бриттских епископов, которые отвергли миссию Августина в 604 году. Этельфрит погиб через год после сражения в Честере в битве со своим шурином Эдвином (тоже язычником на тот момент). Эдвин, как и Хлодвиг, принял крещение, поддавшись на уговоры жены и ее духовника, но после его смерти в 632 году нортумбрийская знать отступилась от веры.

В итоге роль короля-крестителя выпала Освальду, сыну Этельфрита. С двенадцати лет он рос в изгнании при дворе гэльских королей Дал Риады в Дунадде в Аграйле, учился и был крещен в монастыре Колума Килле на острове Иона. С помощью своих северных союзников он разбил в битве Кадваллона Гвинеддского и в 634 году вернул себе власть над Берницией. Освальд привел с собой ирландскую христианскую миссию; монахи с Ионы основали дочерний монастырь на острове Линдисфарне, познакомили народ Нортумбрии с Богом, а англичан в целом — с прочно утвердившейся идеей христианской государственности. Довольно скромный и, по-видимому, незапланированный adventus самого Освальда имел место во время пасхального пира, когда множество бедняков «из всех областей» пришли просить у короля милости. Освальд приказал отдать им лучшие яства, стоявшие перед ним, и велел, чтобы само серебряное блюдо, на котором ему подали еду, было разрезано и распределено между бедняками. Одобривший его поступок ирландский епископ Айдан поднял вверх правую руку короля, благословил ее и произнес пророчество о том, что она будет нетленной[606]. Для Беды этот момент рождения королевской власти у народа англов был столь же значимым, как раздача золота новоиспеченным консулом Хлодвигом для Григория.

На самом деле процесс становления христианских королевств на Британских островах был гораздо более сложным и неоднозначным, чем его изображает Беда, считающий предшествующее VII столетие золотым веком. Судьбы Этельфрита, Эдвина и Освальда — это финальные эпизоды истории первых королевств: бывшие варварские военные вожди с благословения Бога и пишущего о них церковного историка устанавливают прочные связи между церковью и монархией: на подобной основе, собственно, строилась вся королевская власть в Европе в Средние века. Но о более ранних этапах этого процесса мы знаем не так уж много, особенно когда речь идет о политической истории Британии и Ирландии.

В структурах власти и территориальных владений, которые удается реконструировать для V века, когда подати обеспечивали существование локальной элиты, нет и намека на будущие достижения могущественных королей. Территориум Грейт-Честерфорда или форта Саут-Кэдбери несравним по масштабам с обширными территориями, по которым могли перемещаться войска Хлодвига, бросая вызов возможным захватчикам и ведя переговоры с императором в Византии. Хенгест и Хорса, Амвросий Аврелиан, Вортигерн, пять тиранов Гильды и еще менее понятные фигуры вроде Виталина, Гвирангона и Артура находятся где-то посредине. В наших представлениях о становлении структур власти имеются значительные пробелы, и даже пути развития церковных структур, понимание которых так важно для истории раннего Средневековья, кажутся столь же неясными.