Первое поколение

— Да... Тогда я был свободен — летал, как пташка, никаких забот... — Мик мрачно уставился в полированную поверхность стола и некоторое время молчал. Потом лицо его посветлело:

— Это солнце я увидел на второй месяц... До того успел обследовать десяток других — ничего особенного, все, как обычно. А это была находка... Представляешь, по всем параметрам почти точная копия земного, хоть садись и реви от счастья. Невольно думалось — не может быть, чтобы такая раковина оказалась без жемчужины. И я ее обнаружил. Планета Греза — голубая с зеленым. Я даже не удивился — было у меня предчувствие. Поэтому, может, и назвал так...

Я спокойно слушал эти излияния — в самых матерых волках Звездного Флота порой просыпается поэт... И карты Звездного Мира усыпаны названиями, из которых я, не сходя с места, могу вспомнить пяток "грез". Все это, впрочем, ничуть не умаляло моего уважения к собеседнику.

— ...Предчувствие не обмануло, это был если не рай, то его преддверие. Два материка, разделенные двумя океанами, россыпь островов... Я еще не получил данные обработки, а уже знал, что нашел то, о чем мечтает каждый разведчик. Не может обмануть подобная красота!

— Да ты идеалист, — заметил я.

— Пусть. Если хочешь знать, я всегда вижу, чего ждать от планеты. Помнишь Розу? Там я сразу понял, что добра от нее не жди — так и вышло. Вбухали прорву денег, людей погробили, а все без толку. А этот мир был такой... — он махнул рукой и вздохнул.

Насчет Розы он прав. Хотя сейчас-то можно говорить о предчувствиях...

— Можешь себе представить, как не терпелось оказаться внизу, на поверхности... Но сделал как положено — измерил все, что только поддается измерению, а главное — проверил наличие психополя[3]. С ним оказалось все в порядке — здешняя жизнь до разума еще не добралась... Так я тогда думал.

— Значит, ошибался?

— Да нет... Тогда не ошибался.

Я в недоумении замолк. Мик поглядел на меня как-то искоса, словно не решаясь взглянуть прямо.

— Тогда не ошибался... — раздумчиво повторил он, словно сомневаясь, продолжать ли... Потом решил-таки продолжить, спросил:

— Как ты думаешь, Ригар, о чем я думал, ступая на почву этого мира?

— М-м... Если не о премиальных, о чем же... Радовался, наверное, травка зеленеет, птички поют... Сам сказал — рай.

— И я в этом раю — первый человек, как Адам. Вот об этом-то я и подумал, уж не знаю, почему. И, не успев подумать, увидел Еву...

— Еву?!

— Угу. Тогда я еще не знал, что это имя ей вполне подходит, поскольку она была единственной женщиной на Грезе.

Среди разведчиков и освоителей, истомленных долгими месяцами, а то и годами без женского общества, ходит немало подобных рассказов. Обычно в них со смаком описываются оргии со всяческими инопланетными блудницами, якобы случайно встреченными на неизвестных планетах. Правды в этом не больше, чем в хвастовстве школьника лет тринадцати. На Мика Дуниска это не похоже. Поэтому я спросил осторожно:

— Постой-ка, ты же говорил, что не засек психополя?

Он пожал плечами — мол, понимай, как хочешь. Я понял и заткнулся.

— Вообще-то она только походила на земную женщину. Так же, как земная женщина — на самку гориллы. Может, я и преувеличиваю, но при взгляде на нее я просто остолбенел. Такую красоту трудно перенести, для нас она чрезмерна, еще немного — и она могла бы убить. И мне стала понятна эта земная тоска в легендах о феях...

Но человек — существо удивительное, ко всему привыкает в мгновение ока. И, не успела она подойти, как я пришел в себя относительно, конечно, ровно настолько, чтобы связать пару слов. Да, забыл сказать, одежды на ней не было никакой: однако первое время и подумать о ней, как о женщине, казалось мне невозможным — все равно, что о Венере Милосской...

— Первое время? Сколько же ты там провел?

— Год, — признался он, неловко повернувшись в кресле. Я не стал комментировать, ограничившись поднятыми бровями. В конце концов, он имеет полное право рассчитывать на мое понимание и сочувствие.

— Сначала мы объяснялись больше жестами... Но она на удивление быстро научилась космолингве — и недели не прошло. Есть ли у нее свой язык, не знаю до сих пор, да и задавать подобные вопросы себе я начал лишь какое-то время спустя. По глазам вижу, что ты уже задал их...

— Лишь один — откуда она взялась?

— Вот и я спросил ее об этом сразу, как только смог... А между тем она как появилась, так никуда и не уходила — пришлось поселить ее в каюте корабля... В моей каюте. Не улыбайся — другой-то не было, а ночи там все же прохладные. В то же время у меня ни на секунду не возникало сомнения в том, что она представительница высокой цивилизации, может быть, гораздо более древней, чем наша... Да... И не успел я оглянуться, как врезался в эту представительницу по уши.

Он сокрушенно покачал головой, словно досадуя на свою моральную неустойчивость (хотя, скажу по секрету, никто так не податлив на женские чары, как суровый и закаленный невзгодами звездопроходец).