Первое Полоцкое сражение (боевые действия на Западной Двине в июле-августе 1812 г.)

По словам Властова, «батальон Павловского гренадерского полка и 1-й сводно-гренадерский батальон 5-й дивизии, которые продвинулись довольно далеко по дороге, указаннной им, были отрезаны в лесу; но эти войска штыками расчистили себе проход сквозь неприятеля и, опрокинув и вынудив скрыться в лесу две его колонны, соединились со мной. После этого противник не отваживался более меня останавливать. Я сохранил свою позицию до ночи» (перл!). Дибич писал, что ещё во время сражения «резерв и часть 5-й дивизии использовали сопротивление центра и левого фланга, чтобы отступить к Ропно, где граф Витгенштейн, который хотел поддерживать бой лишь настолько, насколько это было необходимо, назначил соединение всем войскам, которые не являлись частью авангарда. Приказы относительно этого резерва были отданы в самом начале сражения». Витгенштейн писал: «Авангарду же полковника Властова приказал я прикрывать дорогу из Полоцка чрез Покровку прямо на Белое, а авангард генерал-майора Гельфрейха остался в дефиле от Полоцка к Ропно в 2 в. от сего города. Сим кончилось сие кровопролитное и упорное сражение, в котором неприятель, действуя из 130 орудий почти в один пункт, надеялся разбить войска наши и отомстить первому корпусу за одержанные многократно победы».

«По прибытии к озеру Ропны, — вспоминал Антоновский, — наш полк и Гродненский гусарский остановились в боевом порядке… Дозволено развести огни, у которых, собравшись в кучку, офицеры грелись и рассуждали с прискорбием о невзгоде, повстречавшейся с нами нынешний день… Некто из офицеров сказал: “Все, что ни делается — к лучшему; вперед будем вести себя осторожнее против неприятеля”. Всю ночь мы простояли, не выпущая из рук ружей; на сей раз стали осторожнее. Но торжествующий неприятель не беспокоил и себя и нас. Он не сделал ни одного выстрела в продолжение ночи. Таким образом, несчастное для нас 6 число августа окончили».

Союзники не имели сил преследовать отступавших. Сен-Сир вспоминал, что «бригада Кандра из дивизии Мерля выступила вперёд, чтобы поддержать четыре батальона, которые Сен-Сир направил в лес, чтобы преследовать неприятеля по дороге к Белому; но мы узнали, что эти четыре батальона, изнемогая от усталости, заночевали у опушки леса, будучи не в состоянии двинуться далее. Таким образом, генералы верно судили накануне о состоянии своих войск, так что, хотя и оставшись победителями, мы не могли воспользоваться всеми плодами победы». Д’Альбиньяк также посетовал: «Если бы могли её преследовать, эта армия была бы уничтожена; она ретировалась по единственной дороге в лесу, протяжённостью пять больших льё; но войска 2-го и 6-го корпусов были настолько изнурены голодом, маршами и контрмаршами, что было невозможно заставить их идти так далеко».

В этой связи Фабри резонно заметил, что именно теперь был прекрасный случай употребить кирасирскую дивизию Думерка, но такового приказа не последовало. Сен-Сир, видимо понимая, что такой упрёк может быть высказан ему, в мемуарах среди прочих совершённых ошибок назвал «недостаток координации кирасирской дивизии с четырьмя пехотными дивизиями». Д’Альбиньяк также заметил: «Если бы дивизионный генерал кирасир оказал большее содействие и лучше понимал движения, последствия этой баталии были бы более значительными». Похоже, что Марбо не зря назвал генерала Думерка «весьма посредственным офицером». [180]

«Поле боя, — писал Майлингер, — было покрыто убитыми и ранеными с обеих сторон; особенно плотно они лежали вокруг поместья, где вечером теснились главные массы. Борьба длилась с 5 до 1/2 10 часов, то есть всего 5 1/2 часов. Едва ли когда-нибудь в прежних и последующих сражениях на таком узком пространстве, около 3/4 часа в длину и 1/2 часа в глубину, непрерывно и смертоносно действовало столь огромное число из более чем 200 орудий. При этом почти постоянно стояли глаза в глаза… В оба дня противник сражался с редким мужеством и величайшей уверенности в своей силе и превосходстве. Тем удивительней кажутся хладнокровная выдержка, спокойствие и полная самоотречения храбрость І-го корпуса”. Из-за такого крайнего ожесточения и упорства противники понесли весьма существенные потери. Баварцы, которые задействовали только 4 бригады, оставили на поле боя 118 офицеров и 1.161 солдата; из них было убито 15 офицеров и 129 нижних чинов (то есть 1 офицер на 8 солдат), ранено 103 офицера и 1.032 нижних чина (1 офицер на 10 солдат). Грубер писал, что потери составили 75 офицеров и 1.378 солдат.

В ведомости, составленной 21 августа начальником штаба баварского контингента подполковником Й. Палмом, приведены следующие данные о потерях корпуса за 16, 17 и 18 августа.

Данные о потерях из ведомости Й. Палма

	убитые	раненые	пленные	умершие солдаты	офицеры	солдаты	офицеры	солдаты	офицеры	солдаты
19-я дивизия	3	40	47	410	1	265	15
20-я дивизия	4	69	41	651	5	84	2
Всего	7	109	88	1061	6	349	17