Первое поражение Сталина

«Неверно понимается, – перешёл Осинский к самому важному, – само понятие нации. Когда здесь выставляется это понятие, то оно не берётся в буржуазном смысле этого слова. Под нацией не подразумеваются обязательно те, кто голосует на всеобщих выборах в Парламент. Для нас, марксистов, это понятие имеет совершенно иной смысл – смысл государственно-политического единства /выделено мной – Ю.Ж./… Теперь по поводу поддержки националистических тенденций. Наоборот, лозунг национального самоопределения (беря более глубокую формулировку) их нейтрализует, а не поддерживает. Лозунг национального самоопределения, говорят нам, есть оружие в руках шовинистов и реакционеров. Но допустим на минуту, что мы от него отказались. Перестанут ли они пользоваться этим оружием? Конечно, нет. Мы можем выбить это оружие из их рук только тем, что мы сами провозгласим право наций на самоопределение».¹⁹

Последним участником дискуссии, бурной и нелицеприятной, стал А.И. Рыков, заместитель председателя СНК РСФСР, прежде нисколько не интересовавшийся национальным вопросом. Сразу же высказался в поддержку позиции Ленина, но сосредоточил своё внимание не на теоретических, а сугубо экономических аспектах необходимости создания Советской Федерации.

«Для нас теперь, в Советской России, – пояснил Рыков, – когда мы имеем целый ряд советских республик, целый ряд побед рабочего класса, параграф третий /раздела по национальному вопросу – Ю.Ж./ – «федеративное объединение государств, организованных по советскому типу», имеет самое конкретное и злободневное значение… Обеспечение интересов рабочих, экономическое и финансовое, может быть осуществлено и гарантировано только при том условии, когда за это возьмётся не та или другая отдельная республика, а когда возьмутся все республики вместе».

Сразу же пояснил свою мысль на самом животрепещущем примере:

«В итоге капиталистического развития у нас на территории отдельных республик имеется единый продовольственный организм. Отделить теперь в качестве самостоятельного государства ту или другую часть – это значит поставить её перед невозможностью развития, невозможностью обеспечить дальше свои национальные интересы…»

И заявил, что существует лишь одно решение проблемы: «В параграфе о федеративном объединении советских государств, организованных по советскому типу, предлагаю сделать дополнение, что это объединение должно быть достаточно тесным для обеспечения интересов пролетариата в области единства профессионального движения и в области экономического строительства. Это дополнение важно и неотложно ещё потому, что и условия природы, которые не зависят от нас, обеспечивают те или другие федерируемые советские государства теми или другими материальными условиями их существования, совершенно необходимыми для всех остальных республик.

В частности, Украина (допустим, Донецкий район) всецело обеспечена каменным углём, Северный Кавказ – я не теряю надежды, что он будет, в конечном счете, наш – обеспечен жидким топливом и целым рядом других природных условий, совершенно необходимых для того, чтобы выжили и Латвия, и Литва, и Белоруссия, и любое другое государство. Без указания на обеспечение этого совершенно неизбежного единства советские республики попадут в условия, в десять раз и в тысячу раз худшие, чем те, в которых работало капиталистическое общество.

Если партия не примет в этом отношении срочных, энергичных мер, будет наблюдаться распад производительных сил как раз в тех странах, как раз в тех республиках, где наиболее ярко выражена победа рабочих над буржуазией. Эти вопросы теперь настолько реальны, настолько конкретны для нас, что можно, я думаю, поступиться дипломатией Вильсона в пользу того, чтобы сказать по существу то, что диктуется самыми решительными интересами рабочих всех федерируемых республик, которые создались теперь в Советской России».²⁰

На том дискуссия завершилась, выявив три предельно оригинальных позиции. Причём, делегаты съезда, если судить по их активности, по выступлениям, поддержали тот проект, который был подготовлен комиссией и представлен Лениным. Такая ситуация весьма облегчила для него заключительное слово, которое он получил на вечернем заседании 19 марта.

На национальном вопросе Ленин остановился лишь в конце выступления. Сразу же заметил: «он в нашей критике получил раздутое значение». И поспешил пояснить свою оценку: «Тут сказалась слабость нашей критики в том, что такой вопрос, в сущности, играющий в общем строительстве программы, в общей сумме программных требований менее чем второстепенное значение, что этот вопрос получил в нашей критике значение специальное».