Первое правило диверсанта

— Ты бы слюни подобрал, домой собрался, — сказал я, нисколько не впечатленный его откровенным выпадом.

Ким тихо зарычал, перевел дуло автомата на проход и дал очередь, то ли для прикола, то ли назло, то ли, чтобы убедиться, что никто не прячется в темноте. Посыпалось стекло. Сергей косо посмотрел на стрелка и коротко спросил:

— Все, отпустило?

— Угу, — ответ Кима оказался еще короче.

— Тогда автомат на плечо и шагом марш!

Мы поднялись по низким ступеням и вошли.

Ничего не изменилось. Блестели турникеты, за ними сгущалась темнота, и этот навязчивый затхлый запах застоявшегося воздуха, несмотря на постоянный сквозняк. Ну и страшно было немного. Для каждого из нас градирня несла в себе определенную, я бы сказал сакраментальную составляющую. В этом я уверен, во всяком случае, мы притихли, и не только потому, что опасались внезапного нападения. Нет. Тут дело обстояло несколько иначе. Охватившее чувство более походило на близкий к религиозному восторгу трепет, этакое смиренное возвращение трех блудных сынов в храм родительского дома. Я, конечно, преувеличиваю, но что-то такое, беру на себя смелость утверждать за всех, мы и испытали.

Осторожно ступая, выверяя каждый шаг, мы миновали турникеты и пост охраны. Я вытащил из кармана фонарик и принялся накручивать динамо, освещая дорогу. Ким и Сергей держались чуть позади. Мы старались идти как можно тише. Вскоре открылся широкий коридор, мы прошли первое ответвление, я знал, что за четвертым находилась тяжелая дверь, за которой я провел в тревожных сновидениях ночь после того как чуть не утонул в размытой ливневке. Но сегодня меня интересовало другое, поэтому прошел мимо, не отвлекаясь на мелочи. Коридор тянулся бесконечной каменной кишкой, а метров через сто он стал раздаваться вширь, напоминая чудовищный желудок. Пройдя немного вперед, мы очутились в обширном зале, слабый свет фонаря не мог охватить ни стен, ни потолка.

По крайней мере, до этого места путь был хорошо знаком и моим спутникам, поэтому, когда, добравшись до стены, я уверенно толкнул одну из панелей и она отошла, никто удивленно не воскликнул и не задал вопроса. Спуск на нижний уровень занял немного времени. Очень скоро мы вышагивали по очередному коридору, не такому обширному, как предыдущий, но такому же длинному. Он как бы загибался долгой дугой в левую сторону. Но это была иллюзия, за счет чего она достигалась — непонятно, скорее всего, сам пол едва заметно скошен. Зачем? Тоже непонятно. Как было непонятно предназначение большинства комнат, попадавшихся нам по пути, мы не тратили время на их изучение и продолжали идти вперед.

Мечущийся круг света, и стук подкованных подметок по бетону. Я сосредоточился на звуке шагов и попытался унять участившийся от волнения пульс. К шее и щекам поднялась горячая волна. Но как только мы подошли к нужной двери и остановились у ее порога, волнение так же внезапно улеглось.

Выдержав короткую паузу, мы вошли внутрь.

— Вот тут мы и появились на этот свет, — изрек Ким глупейшую фразу.

Сергей промолчал, я же выдавил из себя что-то невнятное, что-то вроде:

— Эгхы-ым. — И подошел к капсуле под номером четыре. Крышка, как и у двух других оказалась откинутой на шарнире в сторону. Прикоснувшись к ней, я не ощутил ничего из того, что ожидал ощутить. Дно усеяно переплетением проводов и какими-то датчиками, как я понимаю, все это сплошная бутафория, ну или почти, для придания правдоподобности нашим неправдоподобным историям. Ким и Сергей также не выказывали проявлений сантиментов, они терпеливо ждали, чем закончится наш визит в этот всеми забытый клоповник.

Я пошарил по стене лучом, увидел совершенно разбитый на вид электрический щиток, немного скривившийся набок, именно то, что нужно, подошел к нему, открыл облупившуюся дверцу, в свете фонаря открылись ухоженные внутренности, вычищенные реле и переключатели. Я ухватился за рукоятку главного рубильника, с трудом отжал ее и поднял вверх, раздался громкий щелчок, после поочередно стал переводить длинный ряд переключателей в крайнее правое положение. Когда сработал пятый, зажегся свет и что-то тихо с нарастающим гулом заурчало, казалось, в самой утробе здания. Я опять вспомнил кишечные метафоры, пришедшие на ум во время прохода по коридорам, содрогнулся и, не мешкая, взвел остальные переключатели, затем бросил последний взгляд на продолговатые ячейки индивидуальных замкнутых источников жизнеобеспечения и навсегда попрощался со всей этой чепухой.

Мы вышли из инкубатора, по левую руку открылся резкий поворот, а за ним очередной длинный коридор. В самом его конце виднелись двери трех лифтов, нам был нужен грузовой, средний. Мы подошли, я спросил:

— Готовы? — Оба молча кивнули.

Я нажал на кнопку вызова, ничего не произошло, механизмы молчали.

— Что, не работает? — забеспокоился Ким.

— Да подожди ты! — отмахнулся я, стараясь не сбиться со счета.

Пятисекундная пауза — и нажал еще раз, снова пауза, нажал три раза, пауза — два раза, отсчитал про себя ровно минуту и утопил кнопку на панели в последний раз.