Первое противостояние России и Европы Ливонская война Ивана Грозного

15 января 1582 года в деревне Киверевой Горке перемирие было подписано, стороны целовали крест. В принципе с небольшими изменениями был принят второй вариант перемирной грамоты из наказа Д. П. Елецкому. Россия потеряла Ливонию, но вернула себе города, захваченные Речью Посполитой в ходе «Московской войны» (кроме Полоцка с пригородами). Судьба городов, занятых шведами в Ливонии, оставалась открытой. Был согласован порядок вывода русских и литовских войск. В общем, Елецкий справился с возложенной на него миссией и выполнил царский наказ. Результаты поражения оказались не такими уж и тяжелыми: Россия не лишилась ни одного своего города, который принадлежал бы ей до войны, кроме Велижа, хотя и не смогла удержать захваченные в 1558–1578 годах земли. С точки зрения дипломатии перед нами — несомненный успех русских посольских служб, которые сделали то, что не смогла сделать армия — освободили Псковщину.

Осада Пскова продолжалась до заключения Ям-Запольского перемирия с Речью Посполитой. Известие об окончании войны привез к стенам крепости 17 января 1582 года Александр Хрущев. Замойский пригласил его к завтраку, но гонец рвался в город сообщить псковичам о мире. Подъехав к Покровской башне, он прокричал высунувшимся из бойниц псковичам известие о прекращении боевых действий. Его тут же с восторгом подняли на стену, кинулись целовать ноги, называя архангелом и вестником мира. Жители Пскова начали брататься с осаждавшими, приглашали их зайти в качестве гостей в город, который те так и не смогли взять силой. Псковичи были убеждены, что они победили врага — ведь он бесславно ушел от стен Пскова и покинул Псковщину. Неприятель изгнан с родной земли — разве это не победа?

Дебаты дипломатов, бои в пограничье и эвакуация из Ливонии: так заканчивались балтийские войны

Посольство Елецкого вернулось в Россию 11 февраля 1582 года с перемирной грамотой и статейным спис­ком. Теперь надлежало принять посольство Речи Посполитой, перед которым на договоре должен был присягнуть Иван Грозный. А затем путь в Литву предстояло проделать московским дипломатам для присутствия на присяге Стефана Батория.

Посольство Януша Збаражского, Миколая Талваша и Михаила Гарабурды находилось в Москве с 18 июня по 17 июля 1582 года. Стороны обсудили проблему грядущей войны со Швецией. Речь Посполитая предложила России участвовать в изгнании шведов из Ливонии, но при этом соглашалась вернуть ей только «Новгородской земли города»: Ям, Копорье, Ивангород. Решение вопроса о государственной принадлежности Нарвы и других ливонских городов, находившихся под властью Швеции, послы сначала хотели отложить. В конце концов, между Речью Посполитой и Россией было заключено дополнительное соглашение — договорная запись о ливонских городах: Ругодиве, Сыренске, Адеже, Толчборе, Ракоборе, Колывани, Патце, Коловери, Апсле и других, захваченных шведами. Стороны обязывались не пытаться их отнять у шведов до истечения русско-литовского перемирия, то есть до 1592 года. Другой принципиальный вопрос, который должно было решить посольство Збаражского, — о процедуре обмена пленными. Специальная грамота об этом была подписана от имени бояр во главе с Н. Р. Юрьевым 13 июля 1582 года.

Обсудив 15 июля все нюансы клятвы (крестоцелования) на перемирных грамотах, 17 июля посольство Збаражского отбыло домой, увозя русскую грамоту с печатью Ивана IV и королевскую грамоту с приписью о принесенной на ней присяге послов. 4 августа для окончательного утверждения перемирия в Речь Пос­политую отправилось посольство Д. П. Елецкого и И. М. Пушкина.

Наказ прежде всего акцентировал внимание на необходимости тщательного сличения списков перемирных грамот, чтобы дипломаты Речи Посполитой не подменили текста. Кроме того, «послом того беречи накрепко, чтоб король на обеих грамотах целовал в самой крест, прямо губами, а не в подножное[1] и не мимо креста и не носом». Правда, на крестоцеловании можно было и не настаивать — Стефан мог присягнуть на Евангелии.

Русские послы, как обычно, передавали в Москву слухи, обнадеживавшие Ивана IV: будто захват Ливонии Речи Посполитой не впрок, из‐за нее уже возник конфликт литовских и польских панов: поляки предлагали захваченную страну разделить, а литовцы требовали целиком себе, мотивируя тем, что больше пролили за нее крови. Другой слух был и настораживавшим, и обнадеживавшим одновременно: будто Стефан собрался изгнать шведов из Прибалтики и первый удар нанесет на Нарву.