Первое житие святого Антония Падуанского, называемое также «Легенда Assidua»

ж) Знаток церковных писаний, анонимный автор – человек спонтанного, горячего благочестия. С радостным участием он описывает, как верующие организовывают процессии и с трогательной верой приходят к усыпальнице святого (26). В конце концов, разве весь трактат – не своего рода вотивный дар[5] и горячее приглашение почитать Антония и посетить новый санктуарий[6]? И повествование о кончине Антония (17, 17–18), и все житие (47, 4–6) завершаются молитвой. Более того, почти все страницы, с 25, 1 до конца, «благоухают» молитвенными прошениями, актами благочестия и богобоязненными процессиями, сосредоточенными вокруг духовного центра – ковчега с мощами святого чудотворца. Агиографу по душе бегство от суеты, неискренности, расточительства, мы видим это благодаря тому, как тщательно он подчеркивает эту линию в жизни блаженнейшего отца и брата нашего Антония: святой не уклонялся с этого пути, не прерывал его с детских лет, проведенных при храме и дома, до последних часов жизни.

з) Возможно, из-за естественных свойств характера или же в силу аскетизма – что еще более вероятно, когда речь идет о человеке «обратившемся», жившем на заре францисканства, – автор довольно скрытен. Он старательно умалчивает о себе, и у нас практически не осталось надежды назвать его имя. Да и сам св. Антоний предстает на страницах Assidua человеком Божиим, окруженным непроницаемым покровом таинственности, сиянием духовной скромности. Анонимный автор рассказывает только о том, что кажется ему важным, не приукрашивает реальные события занятными историями и поговорками. Антоний окружен сиянием святости человека Божия; он святой, который, живя во плоти, но не по плоти (47, 6) находится, если не за гранью, то по крайней мере на границе преходящего. Автор помещает главного героя повествования как бы вне времени, отвергает сенсации, не упоминает ни о встрече Антония с жестоким Эццелином в Вероне, ни о его выступлении в совете коммуны в защиту должников. Он обходит вниманием политические, социально-экономические условия жизни Падуи и всей Тревизийской Марки[7], где в то время было немало междоусобных столкновений, царила нищета, множилось число еретиков. Образ Антония лишен средневековой эпичности, вселяющей благоговейный трепет. Он не подавляет ни своих современников, ни нас с вами ослепительными чудесами, не вмешивается в крестовые походы, в политику. Но не была ли такая скромность чертой самого автора, не спроецировал ли он на главного героя повествования собственные идеалы?

Завеса молчания окружает и францисканцев, которых мы встречаем на страницах Assidua. Агиограф предпочитает прослыть молчуном, нежели Cicero pro domo sua[8]. Инициатива почитания Антония исходит, согласно автору жития, исключительно от верного народа Падуи (27, 12); прославление его в лике святых – дело падуанцев (28, 14). Минориты[9] не упомянуты даже в описании торжественной церемонии канонизации (глава 29). Святой и его собратья окутаны молчанием – возможно, в этом был тонкий расчет автора.

и) Св. Франциск, и это очень важно, «удален» со страниц Assidua. Для агиографа главным и единственным ориентиром Меньшего Брата (термин «францисканцы» еще не появился) остается идеал евангельской и апостольской жизни, основателю же Ордена отводится второстепенная роль служителя воли Божией и нового монашеского института, который, однако, развивается самостоятельно. Так, Антоний, согласно Assidua, вступает в ряды миноритов не потому, что его привлекает харизматическая личность Франциска или восхищают нищие монахи скита в Оливайше, а для того, чтобы утолить жажду миссионерства и мученичества. Он, скорее, последователь пяти братьев, казненных в Марракеше (Марокко), его больше влечет мистика мученичества, чем желание стать учеником Серафического отца. В Ассизи в мае 1221 г. он не пытается добиться беседы с основателем и его первыми учениками, а просит генерального настоятеля Ордена, брата Илию, позволить ему отправиться в Романью[10]. Можно предположить, что сам автор легенды присоединился к движению «кающихся из Ассизи», вдохновившись, скорее, возрождением евангельских идеалов, чем личностью Франциска. По-видимому, автор Assidua довольно поздно вступил в Орден, возможно, он родился на севере Италии и был принят в ряды миноритов самим Антонием либо, не будучи итальянцем, переселился при жизни святого на Апеннинский полуостров.