Первокурсница

После третьего бокала нас порядком развезло, насущные проблемы уже не мучили своей неразрешимостью, да и вообще, жить стало как-то веселее и приятнее. Янка жизнерадостно поведала мне о крысиной сущности своей рыбной хозяйки, о ее баснословной алчности и о своей горькой участи в рыночной кабале. А также о том, что все ее дамские силы на исходе и что лучше бы она училась сутками напролет, чем торчать за прилавком. В ответ я принялась с жаром убеждать ее, что учиться ничуть не лучше и неизвестно, чьи дамские силы подвергаются большей нагрузке, мои или ее. А тут еще экзамены сразу после праздников, а перед ними – целых шесть зачетов, не сдав которые не допускаешься к сессии. И к тому же никакая учеба не лезет в голову, забитую любовными страданиями.

Услыхав про любовные страдания, Янка вцепилась в меня клещом и не отстала, пока не высосала из меня одну за другой все трагические подробности моей неразделенной страсти, вплоть до имен главных действующих лиц и названий улиц. Но о баллончике с лаком и о кладовке со всякой рухлядью мне удалось умолчать.

– Как он выглядит? – с интересом спросила Янка. – Такой приятный, небритый, с длинными волосами? На Волка похож.

Я вытаращилась на нее.

– Геныч? На волка? Ты рехнулась?

Тут до меня дошло, что она описывает мне Саню.

– Ты с ним на опеле каталась, а я рехнулась! – возмутилась Янка. – Я вас видела. Еще подумала – вот Тюлькина отхватила! Такой классный тип!

– Да это совсем не он! – закричала я. – Это придурок с пятого курса. С сентября за мной таскается. Да и не похож он на волка, с чего ты взяла?

– Да не на простого волка. Фильм есть про какое-то там королевство. Американский, много серий. Мы же с тобой смотрели еще в десятом классе. Там главный герой – Волк. Ну оборотень. Обалденный такой. Помнишь?

Я пожала плечами. Кроме Геныча, мне теперь никто обалденным не казался.

– И что у вас с ним? – спросила Янка.

– Теперь уж точно ничего. Я ему этот опель разбила.

– Как разбила?

– А вот так! Везла от Кирилла котенка и упустила его. Зверь залез под педаль тормоза. А этот ослина стал тормозить и ка-ак надавит на педаль! Чего ржешь-то, чего смешного? У кошки чуть кишки не вылезли, а она ржет, как волшебная кобылица! Ну вот, затормозить не вышло, мы и врезались в сугроб. Фара – вдребезги, и еще чего-то там. Я взяла котенка, хлопнула дверью и ушла. Больше этого «Волка» не видела.

Янка тряслась от смеха, закрыв лицо руками. Я тоже засмеялась в знак солидарности, хотя и не понимала, что ее так рассмешило.

– Тюлькина! У тебя невероятно везучий котенок! Ты просто обязана назвать его Лаки, – простонала обессилевшая от смеха подруга. – С другой кличкой он точно не выживет!

Доведя себя до нужной кондиции четвертым коктейлем, мы переместились на танцпол, не без сожаления оставив наш уютный столик. Не было никакой надежды, что он дождется нас и примет, когда мы захотим отдохнуть. Пару раз мы бегали в туалет, где Янка торопливо курила, а я маялась возле нее с зажженной сигаретой в руках.

Когда мы наконец почувствовали, что почти все спиртное из нас выветрилось и как следствие навалилась тупая тяжесть в конечностях, мы рванули к нашему прежнему месту отдыха.

За столиком с пивом и фисташками уже расположились два здоровенных лба с бритыми макушками и толстыми фальшивыми цепями на шее. Освободить наше место они, естественно, и не подумали, но зато согласились потесниться и даже протянули нам по банке пива. Вообще-то пиво я не признаю за достойный напиток, но, чтобы достигнуть понимания, следует говорить с людьми на их языке. Если уж ты забрела в низкосортный пивбар, не будешь же ты презрительно морщить носик и восклицать: «Ах, что вы, что вы, какое пиво? Плебейский напиток! Принесите-ка мне лучше бокал „Шато Ле Мурлан“ урожая 1885 года!» Что же касается Янки, то она могла пить все что угодно при условии, что не сама за это платила.

За пивом последовал джин с тоником, затем опять коктейль. Снова стало весело и легко, и, когда парни предложили прокатиться на форде и поесть шашлыков в более приличном месте, мы с энтузиазмом согласились.

По дороге к стоянке Янка шепнула мне, что форд, скорее всего, окажется старой раздолбанной «восьмеркой» со сломанной печкой. Но нет. Через десять минут мы уже подскакивали на заднем сиденье черного форда «Фокус» и, перекрикивая радио, орали песни группы «Ленинград». В какой-то момент озарения Янка опасливо прогудела мне в самое ухо:

– Слышь, Саш, нам что, с ними спать придется?

– Еще чего! – мотнула я головой. – Облезут от счастья! Пожрем и уйдем!

Мы сначала даже и не поняли, что нас привезли вовсе не «в приличное место», как обещали, а в какой-то темный двор, обнесенный высоким сплошным забором. Где-то слева глухо и тяжело лаяла собака. Если бы не снег да не луна, темнота была бы кромешной, а так можно было разглядеть очертания каменного дома с высоким крыльцом. Водитель выскочил и стал запирать ворота, покрикивая на заходящегося лаем пса, а другой парняга повернулся к нам и сообщил:

– Ну вот, красавицы, мы и на месте.