Первокурсница

– Прикинь, мы с девчонками собрались в кафе Рождество отмечать, без мужиков. А этот придурок как узнал, так снова взбесился. Не пойдешь, говорит, и все тут. Я, говорит, тебе приказываю! Представляешь? Ну я, конечно, психанула, говорю – стажерам своим приказывай, а мне параллельно! Я уже деньги сдала, платье купила, поэтому вали на свое дежурство и не мешай мне собираться. А он достал наручники и пристегнул меня. Сказал, не хочешь по-хорошему, будешь праздновать здесь в коридоре. Ночью, говорит, забегу, поздравлю с Рождеством. Тогда и отцеплю.

– Янка, он же больной на всю голову! – воскликнула я, выслушав этот дикий рассказ. – Как ты вообще могла с ним связаться? Развеселая жизнь тебя с ним ожидает.

– Нет уж, хватит с меня, – мрачно усмехнулась Янка. – Больше он сюда не войдет. И наручников своих не получит. Как ты думаешь, его могут посадить за потерю наручников?

– Не знаю. Его скорее посадят за садизм и членовредительство.

– Какое членовредительство?

– Ну, ты отпилишь себе руку, чтобы вырваться на свободу, а потом подашь на него в суд.

– Чокнулась?! Я не собираюсь пилить себе руку.

– А что? Лиса же отгрызает себе лапу, когда попадает в капкан.

– Тюлькина, кончай идиотничать. Время – девять, у меня еще есть надежда попасть в кафе.

– Ладно. И как тебя освобождать? Ты целый час сидишь, уже, наверно, сотню вариантов перебрала.

– Только два, – призналась Янка. – Надо намылить руку, вдруг выскользну?

Я с сомнением посмотрела на ее пухлую ладошку.

– А второй какой?

– Пилить…

– Руку?

– Дура! Наручники!

Мы намылили Янкину руку, но, и намыленная, она не хотела пролезать сквозь железное кольцо. Я старалась как могла, прилагала недюжинные усилия, складывая и сжимая ее различными способами, но рука только покраснела и еще больше распухла. Да и Янка мешала работать, верещала над ухом:

– Ой-ой-ой, осторожнее, ты мне руку оторвешь! Больно! Прекрати, уже хрустит!

– Будешь знать, как с психопатами связываться, – пыхтела я, продолжая работу. В один момент мне даже показалось, что осталось совсем чуть-чуть, еще немного, и я сумею протиснуть ее, но Янка так взвыла, что пришлось прекратить это занятие.

Второй Янкин вариант я отмела сразу – как-то не улыбалось сутки напролет шкрябать напильником по железу. А вот подпилить ножовкой деревянную дверь в том месте, где прикреплена ручка, показалось мне хорошей идеей.

– Только попробуй! – взбунтовалась Янка. – Что я родителям скажу? Они завтра приедут, а в двери дырка! Мы только недавно ее покрасили.

– Ну и сиди так до родителей! – рассердилась я. – Только имей в виду, я домой пойду. Будешь одна куковать. Отсюда даже телевизор не видно. Сиди тут на привязи и жди своего ненаглядного!

– Ни за что! – воскликнула она.

– Давай МЧС вызовем. Они тебя в два счета отстегнут.

– Ты издеваешься?

– Почему?

– Хочешь меня на весь район прославить?! – заорала Янка. – Ты еще телевидение вызови, чтоб все на меня пальцем показывали и ржали!

– А что ты предлагаешь? – заорала я в ответ. – Как я тебя отстегну?

Мы обе замолчали в раздумье. Самое простое – открыть наручники ключом. Но у кого может быть ключ? У Витька, у кого же еще! Позвонить ему, пригрозить, что Янка напишет заявление в полицию? Или сразу позвонить его начальству и пожаловаться? Но, во-первых, Янка не хочет очутиться в дурацком положении перед чужими людьми. А во-вторых, еще неизвестно, чем все это обернется для подруги. Кто знает, насколько он сумасшедший? Раз не задумываясь воспользовался наручниками, вдруг так же запросто воспользуется и служебным пистолетом? С идиотами связываться – себе дороже!

– Может, ручку открутить? – предложила Янка.

Я осмотрела ручку-скобу на двери ванной. Она крепилась на двух шурупах с каждой стороны. Но эти шурупы были замазаны не одним слоем краски.

– Не знаю, – с сомнением произнесла я. – Даже если получится, наручники останутся на руке.

– Да мне хотя бы пока от двери отстегнуться!

– А чем? У вас отвертка есть?

Янка сказала, что есть, но она никогда не задумывалась, где папа хранит инструмент. Сказала только – в каких-то ящиках. В следующие полчаса я перерыла все ящики в их квартире, но отвертки не обнаружила. Потом попробовала открутить шурупы ножом и чуть не распорола себе руку.

– Ерунда это все! – воскликнула я, отбрасывая нож в сторону. – Лисименко, ну вот скажи, почему ты всегда попадаешь в дурацкие ситуации?

– Кто бы говорил! – огрызнулась Янка. – Слушай, скоро десять, надо поторопиться.

– Так ищи отвертку!

– Как? Вместе с дверью?

Мы снова замолчали. Через некоторое время Янка сказала:

– У Эдика надо спросить. У него полно всякого барахла. Наверно, и отвертка есть.

– У Эдика? Это который тараканов морил? Я к нему не пойду, я боюсь.

– Да он не опасный. Соседи хотели Эдика в дурдом сдать, а его не взяли. Сказали, что он не больной, а просто дурак.

– Вот-вот, дурак. Я из-за него уже телефона лишилась.

– Иди. Можешь его вместе с отверткой сюда позвать. Ему даже в голову не придет удивиться. Лишь бы он дома был.