Первокурсница

Эдик Козочкин был дома. Занимался важным делом – отпиливал задние ножки у кресла. Он пригласил меня войти, даже не спрашивая, кто я такая. Я осторожно ступила на засыпанный опилками пол. Эдик энергично продолжил свое занятие.

– А зачем вы кресло пилите? – несмело поинтересовалась я. С идиотами надо быть настороже. На то они и идиоты, чтобы вести себя непредсказуемо. Кто его знает, вдруг этот вопрос его оскорбит и он кинется на меня с пилой?

– Я не кресло, я ножки пилю! – жизнерадостно воскликнул мужичок. – Совсем немного осталось. Подожди, я скоро закончу!

– А зачем надо пилить ножки? – не унималась я, забыв, зачем пришла.

Эдик расплылся в улыбке:

– Это я сам придумал! Я отпилю ножки и буду сидеть в кресле, как в самолете! Гляди!

И он стал орудовать ножовкой с утроенной силой. Я зачарованно смотрела, как из задней ножки кресла во все стороны летит труха.

Наконец работа была завершена. Эдик гордо продемонстрировал мне две отпиленные ножки, которые почему-то оказались разной длины. Радостно хихикая в предвкушении чуда, Эдик торжественно опустился в искалеченное кресло и откинулся на спинку. Кресло, неловко сбалансировав, жалобно всхлипнуло и обрушилось навзничь вместе с сидящим в нем Эдиком. Я стиснула зубы, стараясь не рассмеяться, глядя, как обескураженный изобретатель вертится волчком вокруг изобретения и, сметая опилки со своего плешивого затылка, растерянно бормочет:

– Что же это? Как же это? Ведь все вымерил и высчитал до миллиметра! Не учел центр тяжести?

– Эдик, – позвала я. – Нам нужна ваша помощь.

Мужичонка тут же забыл о кресле и уставился на меня. Я сказала ему, что мы с подругой тоже кое-что изобретаем и для этого нам нужно открутить дверную ручку. Эдик с готовностью отправился со мной на второй этаж, прихватив несколько отверток. Как Янка и предполагала, он даже не обратил внимания на то, что она пристегнута к двери наручником. Или он понял нас, как изобретатель – изобретателей. Минут двадцать он колдовал над ручкой, что-то бормоча и последовательно меняя отвертки. Я начала подозревать, что результата мы можем и не дождаться и что эпизод с креслом был показателем высокого мастерства Эдика Козочкина.

– Нет, – сказал он наконец. – Не подцепить. Да и зачем вам эта ручка, девчонки? Поиграйте во что-нибудь другое.

– А во что? – глупо спросила Янка.

– Ну, например, что вор забрался к вам в дом и пристегнул тебя к двери наручниками, чтобы ты не мешала ему выносить вещи, – энергично предложил Эдик. – А ты выбралась и вызвала полицию. Классная игра. Рекомендую.

Мы с Янкой переглянулись.

– А как она выбралась? – спросила я.

– Открыла наручник и выбралась, – пояснил Эдик.

– А как? Как я открыла наручник? – вкрадчиво поинтересовалась Янка.

Эдик закатил глаза от нашей непонятливости, сунул самую тонкую отвертку в замок, поковырялся там две секунды, и наручник слетел с руки изумленной подруги.

– Вот так, понятно? – спросил Эдик. – Давай обратно пристегну, сама попробуешь.

– Нет! – взревели мы в один голос. – Мы уже наигрались!

Эдик пожал плечами, сложил инструмент и пошел работать над своим изобретением. А мы собрались и побежали ночевать ко мне. Янка сказала, что домой сегодня не вернется.

После двенадцати Янке вдруг втемяшилось в голову, что сегодня, в рождественскую ночь, мы обязательно должны погадать. А иначе как узнать дальнейшую судьбу? Мы обе оказались неискушенными в таких делах и долго спорили, какие способы гадания наиболее верные. Хотя, честно сказать, ни одного способа мы не знали досконально. То кто-то рассказывал, то где-то видели, помним начало и не помним конца. К примеру, Янка предложила гадать на кофейной гуще. Мне показалось это интересным, мы достали кофемолку, намололи кофе, подруга взялась его сварить. Допив свою чашку, я тупо уставилась на разметавшуюся по донышку гущу. И кто теперь объяснит мне, что я тут должна увидеть? Янка тоже взирала на свою чашку без проблеска озарения. Она сказала, что у меня дурацкий кофе и, соответственно, по такой дурацкой гуще понять ничего нельзя.

Потом она затеяла лить жидкий воск в холодную воду. Но полученные восковые фигурки мы ни с чем, кроме как с кляксами и пауками, идентифицировать не могли. Затем я вспомнила еще один способ: после полуночи нужно выйти на улицу и пойти в северном направлении. У первого встречного мужчины спросить имя. Это и будет именем твоего суженого. Несмотря на то что время было два часа ночи, мы оделись и вышли из подъезда. Только вот застопорились с северным направлением. Потоптавшись, решили остаться у подъезда. Какая разница, идем мы или стоим, мужчина-то все равно может пройти мимо.

За полчаса мимо нас прошел только бездомный кот. Или кошка, мы не стали догонять и уточнять. Имени-то он все равно не скажет. Замерзшие и огорченные нашим неудачным гаданием, мы вернулись в квартиру и стали устраиваться на ночлег.

– А моя бабушка, – сказала вдруг Янка, надевая мою майку в качестве ночнушки, – однажды мне рассказывала, как она в девках гадала и угадала имя своего мужа, моего деда.