Читаем Первопонятия. Ключи к культурному коду полностью

Для контраста с бессовестными идеалистами и циниками укажем на совестливых, следуя для наглядности в том же политическом ряду. Представляется, что Н. Хрущев был циником, как и Сталин, но все-таки не бессовестным, он сжалился над еще живыми щепками коммунистической рубки леса и вернул их из лагерей. А М. Горбачев, который твердо решил придать социализму человеческое лицо, – редчайший в российской (и особенно в советской) политике случай совестливого идеализма. Советская история сделала как бы полный круг, начав с бессовестного идеалиста Ленина, пройдя через бессовестный цинизм Сталина и совестливый цинизм Хрущева, чтобы завершиться в совестливом идеализме Горбачева. Поскольку сам советский строй был изначально совместим с идеализмом, но не с совестливой его разновидностью, на Горбачеве он и закончился.

Расположим эти типы для наглядности в условной схеме.

1. Ленин: бессовестный идеализм.

2. Сталин: бессовестный цинизм.

3. Хрущев: совестливый цинизм.

4. Горбачев: совестливый идеализм.


Эту тетраду можно далее пояснить литературными примерами советской эпохи, которая весьма способствовала резкой дифференциации типов и позиций. Бессовестных циников было много, к ним принадлежала, очевидно, вся верхушка Союза писателей, вся официозная, начальственная и демонстративно «партийная» литература, включая А. Фадеева, К. Федина и С. Михалкова (не исключаю, что в личной жизни они делали немало добра, а некоторые были и одаренными писателями, как Ал. Толстой).

Среди бессовестных идеалистов первым нужно назвать Вл. Маяковского, хотя в нем было и немало элементов личного цинизма. «Революционные» писатели первого поколения, все эти литераторы-комиссары и командиры в куртках кожаных, вроде Д. Фурманова и А. Гайдара, составляли когорту бессовестных идеалистов, железной рукой загонявших человечество к счастью; в начале своего поприща к ним принадлежал и А. Платонов.


Совестливый циник – это С. Есенин, который, в общем-то, все предал и над всем надсмеялся, но при этом страшно тосковал о потере веры, и больная совесть, собственно, и составляет содержание его поздней лирики. Возможно, к совестливым циникам можно отнести В. Катаева и Л. Леонова, хотя по мере их карьерного роста и вхождения в советский истеблишмент совесть все больше разъедалась цинизмом, но в старости порой возвращалась, поднимая их на новые творческие высоты.

Совестливый идеалист: я бы отнес к этой категории прежде всего трех писателей: М. Пришвина, Б. Пастернака и А. Солженицына, при всей разности их идеалов. Идеализм в данном случае – не философское мировоззрение, а нравственная позиция, стремление прожить жизнь в соответствии с какими-то высшими целями, но такими, которые не превращаются в жизнеразрушительные абстракции, социальные утопии и химеры, не подменяют биения совести и сочувствия всему малому, частному, неправильному.

История показывает, что самые значительные писатели и мыслители вырастают из совестливых идеалистов, это самая продуктивная, жизнестроительная позиция. К этому типу принадлежали Н. Гоголь, Л. Толстой, Ф. Достоевский. Но и совестливый цинизм может быть творческой позицией, если вспомнить такие классические примеры, как А. Пушкин, Н. Некрасов. А вот бессовестных идеалистов и циников в русской словесности XIX века трудно указать. Внесли ли эти бессовестные типы что-либо в литературу – или отсутствие совести мешает развитию таланта? Они массово нахлынули в русскую культуру только в ХХ веке, по мере того как она становилась советской.

Возможно и такое возражение: идеализм слишком близко стоит к совести, а цинизм – к бессовестности. Поэтому сочетание этих понятий либо тавтологично (совестливый идеалист, бессовестный циник), либо оксюморонно (бессовестный идеалист, совестливый циник). Но, как уже объяснялось выше, совестливость не тождественна идеализму и не противоположна цинизму, так что ни тавтологии, ни оксюморона не получается. Человек, способный сомневаться в себе, стыдить себя, раскаиваться в сделанном, то есть находящийся в живых отношениях со своей душой, совестлив независимо от того, исповедует ли он какие-то принципы и идеалы.


Вера, Вина, Душа, Мудрость, Чистота

Сознание

Сознание – осмысление субъектом своих психических процессов, их удвоение в рефлексии; ментальная фиксация действий и состояний самого субъекта, когда он бодрствует.

Со-знание

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Объективная диалектика.
1. Объективная диалектика.

МатериалистическаяДИАЛЕКТИКАв пяти томахПод общей редакцией Ф. В. Константинова, В. Г. МараховаЧлены редколлегии:Ф. Ф. Вяккерев, В. Г. Иванов, М. Я. Корнеев, В. П. Петленко, Н. В. Пилипенко, Д. И. Попов, В. П. Рожин, А. А. Федосеев, Б. А. Чагин, В. В. ШелягОбъективная диалектикатом 1Ответственный редактор тома Ф. Ф. ВяккеревРедакторы введения и первой части В. П. Бранский, В. В. ИльинРедакторы второй части Ф. Ф. Вяккерев, Б. В. АхлибининскийМОСКВА «МЫСЛЬ» 1981РЕДАКЦИИ ФИЛОСОФСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫКнига написана авторским коллективом:предисловие — Ф. В. Константиновым, В. Г. Мараховым; введение: § 1, 3, 5 — В. П. Бранским; § 2 — В. П. Бранским, В. В. Ильиным, А. С. Карминым; § 4 — В. П. Бранским, В. В. Ильиным, А. С. Карминым; § 6 — В. П. Бранским, Г. М. Елфимовым; глава I: § 1 — В. В. Ильиным; § 2 — А. С. Карминым, В. И. Свидерским; глава II — В. П. Бранским; г л а в а III: § 1 — В. В. Ильиным; § 2 — С. Ш. Авалиани, Б. Т. Алексеевым, А. М. Мостепаненко, В. И. Свидерским; глава IV: § 1 — В. В. Ильиным, И. 3. Налетовым; § 2 — В. В. Ильиным; § 3 — В. П. Бранским, В. В. Ильиным; § 4 — В. П. Бранским, В. В. Ильиным, Л. П. Шарыпиным; глава V: § 1 — Б. В. Ахлибининским, Ф. Ф. Вяккеревым; § 2 — А. С. Мамзиным, В. П. Рожиным; § 3 — Э. И. Колчинским; глава VI: § 1, 2, 4 — Б. В. Ахлибининским; § 3 — А. А. Корольковым; глава VII: § 1 — Ф. Ф. Вяккеревым; § 2 — Ф. Ф. Вяккеревым; В. Г. Мараховым; § 3 — Ф. Ф. Вяккеревым, Л. Н. Ляховой, В. А. Кайдаловым; глава VIII: § 1 — Ю. А. Хариным; § 2, 3, 4 — Р. В. Жердевым, А. М. Миклиным.

Александр Аркадьевич Корольков , Арнольд Михайлович Миклин , Виктор Васильевич Ильин , Фёдор Фёдорович Вяккерев , Юрий Андреевич Харин

Философия
Этика Спинозы как метафизика морали
Этика Спинозы как метафизика морали

В своем исследовании автор доказывает, что моральная доктрина Спинозы, изложенная им в его главном сочинении «Этика», представляет собой пример соединения общефилософского взгляда на мир с детальным анализом феноменов нравственной жизни человека. Реализованный в практической философии Спинозы синтез этики и метафизики предполагает, что определяющим и превалирующим в моральном дискурсе является учение о первичных основаниях бытия. Именно метафизика выстраивает ценностную иерархию универсума и определяет его основные мировоззренческие приоритеты; она же конструирует и телеологию моральной жизни. Автор данного исследования предлагает неординарное прочтение натуралистической доктрины Спинозы, показывая, что фигурирующая здесь «естественная» установка человеческого разума всякий раз использует некоторый методологический «оператор», соответствующий тому или иному конкретному контексту. При анализе фундаментальных тем этической доктрины Спинозы автор книги вводит понятие «онтологического априори». В работе использован материал основных философских произведений Спинозы, а также подробно анализируются некоторые значимые письма великого моралиста. Она опирается на многочисленные современные исследования творческого наследия Спинозы в западной и отечественной историко-философской науке.

Аслан Гусаевич Гаджикурбанов

Философия / Образование и наука