Первопроходцы

"Генерал-губернатор был этим очень недоволен, — вспоминал Струве, — и мы вошли в порт Аян в весьма невеселом настроении духа. Это тяжелое настроение еще усугубилось встречею в Аяне с М.С. Корсаковым, который донес о безуспешности своего плавания, и предположением вследствие всего этого, что "Байкал", вероятно, погиб или на пути из Петропавловска, или в Амурском лимане, окруженном, по сведениям В.С. Завойко, опасными банками". Почти двухмесячное плавание Корсакова по Сахалинскому заливу, в районе Шантарских островов и по Тугурскому заливу, во время которого русские моряки неоднократно высаживались на берег, не привело к встрече с Невельским. И Корсаков вынужден был возвращаться в Аян, так и не исполнив своего поручения. Это было в самом начале августа. "Кадьяк" вскоре ушел в Охотск, а Корсаков остался в Аяне у В.С. Завойко ожидать прибытия Муравьева. Василий Степанович сообщил Корсакову, что он со своей стороны послал навстречу "Байкалу" своего подчиненного Д.И. Орлова на байдарах и поручил ему сообщить его командиру последние известия: Муравьев на Дальнем Востоке, а Невельского ищут, чтобы вручить инструкцию.

Генерал-губернатор прибыл в Аян 28 августа. С тревогой он выслушал доклад Корсакова и распоряжение Завойко относительно посылки Орлова, рассказал о своем плавании. Слишком много было поставлено на карту. Нетрудно понять состояние Муравьева, вынужденного с такими невеселыми мыслями и в полнейшем неведении о судьбе "Байкала" возвращаться в Иркутск. Но и чересчур долго ждать также не приходилось — на отдых после плавания и для сборов к предстоящему конному переходу по Аянскому новому, но не менее трудному, чем старый Охотский, тракту отводилось не больше недели. Не за горами был сентябрь, а Невельскому предписано не позже 10 сентября возвратиться в Охотск. Неужели что-то произошло?

Но вот 31 августа, когда терпение у всех было на пределе, перед входом в Аян показался транспорт. Как хотелось, чтобы это был "Байкал"! Нетерпеливое ожидание продолжалось всю ночь, пока транспорт лавировал у входа. Наутро стало ясно: пришел "Байкал". А там, кстати, сначала и не думали вообще заходить в Аян, предполагая встретить Муравьева в Охотске, остановились же здесь лишь затем, чтобы высадить на рейде Аяна Орлова с его байдарами и алеутов, взятых в плавание в Петропавловске.

Старший офицер "Байкала" Петр Васильевич Казакевич писал сестре: "…мы хотели высадить находящихся у нас алеут и, не заходя в Аянский залив, идти в Охотск, но вышло иначе. Чем быстрее стали подлавировать к заливу, тем яснее увидели транспорт "Иртыш" под флагом Военного генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьева. Нам этого-то и нужно было".

Было еще раннее утро, но все в Аяне были на ногах. Когда уже ни у кого не оставалось сомнений, что пришедшее судно действительно "Байкал", навстречу ему со свитой устремился на двенадцативесельном катере Муравьев. Едва катер поравнялся с "Байкалом", до Муравьева донеслись усиленные рупором слова Невельского: "Сахалин — остров, вход в лиман и реку Амур возможен для мореходных судов с севера и юга. Вековое заблуждение положительно рассеяно, истина обнаружилась". Радость переполнила всех.

И тут уж было не до инструкций и не до "ослушания" — великое открытие ведь совершилось фактически без позволения царя. Невельской никаких царских инструкций не получал, и его действия могли расцениваться как самовольные. Но это все потом — будь что будет! а пока они победители: губернатор и отважный мореплаватель! И общая радость. Радость безмерная. Застолье, устроенное Муравьевым по этому поводу, длилось долго. Разговорам, казалось, не будет конца. Больше всего пришлось говорить Невельскому, которого заставляли снова и снова повторять самую важную новость — о южном проливе. Шутка ли: ошиблись Лаперуз, Браутон, Крузенштерн, Гаврилов, а Невельской доказал свою правоту.

ОДИССЕЯ НЕВЕЛЬСКОГО

Не дождавшись в Петропавловске инструкций, Невельской собрал офицеров корабля, объявил им о своем решении выйти в море, чтобы осуществить давно задуманное, и заручился их поддержкой. Опись почти неведомых берегов началась с побережья Сахалина. Были исправлены неточности карты Беллинсгаузена, который в составе экспедиции Крузенштерна производил тут первую морскую съемку. Затем, обогнув северную оконечность острова, транспорт вошел в залив, названный Гавриловым заливом Обмана, а у Невельского получивший имя "Байкала", и встал на якорь в преддверии лимана Амура. Оттуда начались исследовательские работы.