Первопроходцы

Служба Воина Андреевича на Дальнем Востоке подходила к концу. В июне 1856 года, уже после заключения мирного договора, он сдал шхуну и вступил в командование корветом "Оливуца", получив предписание идти в Кронштадт. Но прежде удалось осуществить заветную мечту свою и подняться по Амуру верст на пятьсот вверх от Мариинского поста. Сперва плыл на шхуне, пока позволяла глубина, а потом на "туземной" лодке в сопровождении трех вольнонаемных гребцов. Могучая река и щедрая природа амурских берегов произвели на любознательного моряка неизгладимое впечатление, хотя доводилось ему видеть и суровость Курил, и пышную растительность Явы и Филиппин, и многие другие уголки земного шара. Но здесь перед ним был Амур, река великого будущего. Видел он на его берегах и маньчжурский орех, и заросли дикого винограда, и сочные заливные луга, и неисчерпаемые богатства отменного строевого леса. Это был край великих возможностей для интенсивного земледелия. Широкая, дробящаяся на множество рукавов и протоков река располагала благоприятнейшими условиями для судоходства.

"Река громадная, глубокая, широкая и во всех отношениях благодарнейшая, — писал В.А. Римский-Корсаков. — Русло ее временами расширяется верст на 30, но эти громадные расширения наполнены низменными островами, дробящими его на множество рукавов и проток, так что бури опасны быть не могут, а на берегах, главное — на правом, неисчерпаемые богатства строительного леса. Много от нее будет пользы для России в будущем…"

Возвращался Воин Андреевич с Дальнего Востока в Кронштадт уже капитаном второго ранга и командиром устаревшего, но все еще добротного боевого корабля. По сравнению с маленькой шхуной "Восток" корвет "Оливуца" мог считаться крупным судном. Его команда насчитывала без малого две сотни человек, в том числе десяток офицеров. Назначение командиром корвета, как и присвоение очередных чинов, и награждение орденом святой Анны второй степени, было выражением признания заслуг моряка.

На корвете отправился в Японию по поручению российского правительства капитан первого ранга Константин Николаевич Посьет. На него возлагалась миссия обмена ратификационными грамотами Симодского трактата, а также передачи японской стороне шхуны "Хэда" — подарка в знак благодарности за помощь, оказанную экипажу погибшего фрегата "Диана". Шхуна строилась в гавани Хэда с участием японских мастеров: кузнецов, плотников, такелажников, получавших тем самым полезные навыки европейского судостроения. Это было обоюдополезное сотрудничество. Перед выходом к Японским островам шхуну тщательно отремонтировали.

В.А. Римский-Корсаков поступал в распоряжение Посьета и как его ближайший помощник становился причастным к выполнению дипломатической миссии.

Константин Николаевич, потомок переселившегося в Россию и обрусевшего француза, был добрым знакомым Воина Андреевича. Он ценил Посьета за образованность, деловитость, спокойный, уравновешенный характер. На фрегате "Паллада" офицеры занимали одну каюту. И на корвете поселились вместе, в командирской каюте. Константин Николаевич получил известность как автор серьезных печатных трудов по военно-морскому делу. За один из них — "Вооружение военных флотов" его отметили весьма почетной тогда Демидовской премией. Посьет оказался незаменимым помощником для Путятина благодаря хорошему знанию голландского языка. На этом языке велись переговоры с японской стороной.

На пути к Японским островам корвет "Оливуца" заходил в Императорскую гавань. Здесь моряки с горечью увидели разрушительные следы войны. Все строения бывшего Константиновского поста, воздвигнутые ценой немалых усилий и лишений, были сожжены дотла. Случилось это после заключения перемирия, даже уже после обнародования мира. Вопиющее нарушение международных правовых норм было делом рук командира английского фрегата "Пик" капитана Никольсона. Того самого Никольсона, который в предыдущее лето грабил и разрушал компанейские селения на острове Уруп. Это заставило Воина Андреевича гневно написать родным: "Признаюсь, если на моем веку еще случилась бы война с Англией и я командовал бы военным судном, я бы ни с кем так охотно не встретился, как с капитаном Никольсоном". Сам человек отменного трудолюбия, всегда ценивший труд матросов и солдат, возводивших своими руками русские поселения, он негодовал на бессмысленное варварское разрушительство, предпринятое английским пиратом.

27 октября "Оливуца" вошел в бухту Симода, где в позапрошлом году разыгралась трагедия. Месяца за два до прибытия корвета в этом районе вновь прошел тайфун. Его зловещие, следы — разбросанные по берегу бухты обломки джонок, сорванные крыши домов, разрушенную пристань — можно было увидеть повсюду.