Первородный сон

– Год назад я получил письмо от некоей эльтасмирийки, восхищённой моей победой на открытом турнире лучников Лазурного берега. В нём были банальные слова восхищения моими успехами. Ничего особенного, кроме происхождения девушки. Мне написала Ильмирия – дочь главы Совета архонтов Дома Линтурия.

Теольминт присвистнул:

– Проигнорировать такое письмо – значит обречь Дом Весеннего Шторма на забвение.

Вельсиолл усмехнулся:

– Примерно так же заявила моя мать.

– Вы показали письмо матери?! – Не сдержался Теольминт, но вовремя вспомнил о субординации и смутился. – Простите, не мне комментировать поступки архонтов.

Вельсиолл предпочёл не отвечать на реплику и продолжил:

– У нас завязалась переписка. Каждый месяц, как того требует этикет, я отправлял ей письмо. И неизменно получал ответ. В своём последнем послании я написал, что отправляюсь в одну из восточных стран Западного Биртронга, надеясь по возвращении увидеть её лично.

В разговор вступила Улианта:

– После возвращения и Совета архонтов Дома Весеннего Шторма вы станете не мальчиком, но мужем. Ваше влияние и слово станут не в пример весомее, чем до отплытия. Это будет удачное время для вашей встречи, – Улианта на мгновение замолкла и продолжила, – и последующей свадьбы, если она будет одобрена Звёздами, Светом и Океаном.

– Не следует забегать вперёд, Улианта. Мои личные дела находятся в тени интересов нашего народа. Сначала нам следует завершить посольство, выполнив условия Совета о невмешательстве в междоусобную войну.

Откровения Вельсиолла раззадорили Теольминта. Приняв для себя будущую свадьбу, как свершившийся факт, он радостно воскликнул:

– Теперь я вдвойне жду не дождусь, когда паруса Минта’эдвен-Эарини понесут нас навстречу породнению благородных домов, где все мы поднимем знаменитое эллинорское вино за молодожёнов!

– Да будет так! – Поддержала его Улианта

Вельсиолл поглядел в сторону неподвижной Локтоиэль. Он не хотел, чтобы она слышала этот разговор. Весь вечер она проспала, отвернувшись к стене, даже во сне выглядев неимоверно красиво и грациозно. Архонту на мгновение показалось, что илийдинги не спит, но лишь притворяется. Он напряг слух и прислушался. Её размеренное дыхание рассеяло внезапно возникшие подозрения, он облегчённо выдохнул и вернулся к разговору.

…Но Локтоиэль не спала.

…Локтоиэль плакала.

Глава 21

Лорды острова Рокушима признавали потребность эльтасмириев в общении с лесом не только из уважения к их культуре. В кхатазских джунглях обитали духи – добрые и злые, и каждый, кто в одиночку заходил в лес, подвергал себя опасности, вступая в поединок с природными силами. Для любого Поющего меча право на поединок стояло бесконечно выше опасений, что гость может погибнуть по собственной неосмотрительности. Поэтому стоящие в дозоре у ворот кхатазы провожали эльтасмирия взглядами, выражающими спокойствие, а не подозрение. Лучники же, находящиеся на стенах и в привратных башнях, подчёркнуто игнорировали любых уходящих гостей, вглядываясь в зелёную пучину леса. Их не интересовали те, кто покинул замок. Их задача состояла в том, чтобы вовремя заметить, распознать и начать действовать в отношении тех, кто намеревался войти в замок из тёмных глубин леса.

В отличие от них, Теольминт испытывал внутренний конфликт. Являясь в душе воином, он зачастую исполнял задачи, свойственные разведчикам, следопытам, шпионам. Его тяга к сражениям то бурлила, зажигая глаза воинственным светом, то уступала естественной для эльтасмириев любви к природе и тайнам. Эта двойственность мешала ему спокойно спать, и он мечтал когда-нибудь окончательно определиться. Он ещё не знал, что кхатазские земли избавят его от сомнений, гармонично спаяв между собой все грани его характера.

Кустарниковые джунгли вокруг замка Хикари изобиловали тропами. Эти пути, как маршруты кхатазских моряков, никогда не терявших линию берега из вида, не уводили местных жителей далеко от замка. Впрочем, лес отвечал на их страхи взаимностью, киша хищниками и изобилуя местами, где грань между миром живых и миром духов была настолько тонкой, что время от времени пропускала через себя таких «гостей», что приходилось вызывать на помощь имперских колдунов, охотников за нечистью и прочих малоприятных в общении личностей.