Первородство

Позднею осенью падает снег,

Тает, не сладок, не солон.

Ну-ка, приятель, давай наливай!

Тает, не сладок, не солон!

♦

О люди.

Ваши темные дела

Я вижу, но волнуюсь не за души,

А лишь за неповинные тела!

Ведь это все же не свиные туши!

Я знаю:

Тело не за свой позор

Заплатит кровью чистой и горячей:

Плутует разум — хитрый резонер.

Вступая в сделки с честью и удачей.

Но коли так, за что же, о, за что ж

Ответьте, объясните мне причину! —

Вам не в сознанье всаживают нож,

А между ребер, в сердце или в спину

Я смерти не особенно боюсь,

Она не раз в глаза мои глядела.

Но все же я испытываю грусть

Не за себя, а именно за тело.

Писатель слов и сочинитель фраз,

Ты за рассказом составлял рассказ

Про все, на чем остановился глаз.

Ты описал поверхность всей земли.

Упомянул, что в море корабли

Боролись с бурей, а цветы цвели.

Я видел экземпляры книги той,

Она бумагой сделалась простой.

Ты в этой книге, в сущности — пустой.

Не захотел, чтоб бабочки пыльца

Не прилипала к пальцам подлеца.

Чтоб ровно бились чистые сердца.

Ты этой книгой никого не спас.

Писатель слов и сочинитель фраз.

Не дописал ты повесть до конца!

Л. Мартынов

97

ТОРГОВЦЫ ТЕНЬЮ

Мы знаем цену каждому мгновенью.

Платить за все придет однажды срок.

Я как-то раз пробрался на Восток,

Там, между прочим, есть торговцы тенью.

Они располагаются под сенью

Больших деревьев около дорог,

А чаще — в нишах. И за вход в мирок,

Наполненный прохладою и ленью,

Берут пятак. Заплатишь и лежишь...

— Не ешь кишмиш и не кури гашиш,

А тень купи! Она дешевле дыни

Здесь в городе! — торговец мне шептал. —

Но понимаешь: весь свой капитал

Отдашь ты за нее среди пустыни!

РЕКА ТИШИНА

— Ты хотел бы вернуться на реку Тишину?

— Я хотел бы. В ночь ледостава.

— Но отыщешь ли лодку хотя бы одну

И возможна ли переправа

Через темную Тишину?

В снежных сумерках, в ночь ледостава,

Не утонешь?

— Не утону!

В городе том я знаю дом.

Стоит в окно постучать — выйдут меня встречать.

Знакомая одна. Некрасивая она,

Я ее никогда не любил.

— Не лги!

Ты ее любил!

— Нет! Мы не друзья и не враги.

Я ее позабыл.

Ну так вот. Я скажу: хоть и кажется мне,

Что нарушена переправа,

Но хочу еще раз я проплыть по реке Тишине

В снежных сумерках, в ночь ледостава.

— Ночь действительно ветреная, сырая.

В эту ночь, трепеща, дотлевают поленья в печах.

Но кого же согреют поленья, в печах догорая?

Я советую вспомнить о более теплых ночах.

■— Едем?

— Едем!

Из дровяного сарая

Братья ее вынесут лодку на плечах

И опустят на Тишину.

И река Тишина у метели в плену,

И я на спутницу не взгляну,

Я только скажу ей: «Садитесь в корму!»

Она только скажет: «Я плащ возьму,

Сейчас приду...»

Плывем во тьму.

Мимо предместья Волчий хвост,

Под Деревянный мост,

Под Оловянный мост.

Под Безымянный мост...

Я гребу во тьме.

Женщина сидит в корме,

Кормовое весло у нее в руках.

Но, конечно, не правит — я правлю сам!

Тает снег у нее на щеках,

Липнет к ее волосам.

— А как широка река Тишина?

Тебе известна ее ширина?

Правый берег виден едва-едва —

Неясная цепь огней...

А мы поедем на острова.

Ты знаешь — их два на ней.

А как длинна река Тишина?

Тебе известна ее длина?

От полночных низин до полдневных высот

Семь тысяч и восемьсот

Километров — повсюду одна

Глубочайшая Тишина!

100

В снежных сумерках этих

Все глуше уключин скрип.

И замирают в сетях

Безмолвные корчи рыб.

Сходят с барж водоливы.

Едут домой лоцмана.

Незримы и молчаливы

Твои берега, Тишина.

Все медленней серые чайки

Метель отшибают крылом...

— Но погоди! Что ты скажешь хозяйке?

— Чайки метель отшибают крылом...

— Нет, погоди! Что ты скажешь хозяйке?

— Не понимаю — какой хозяйке?

Которая в корме склонилась над веслом.

— О! Я скажу: «Ты молчи, не плачь.

1 ы не имеешь на это права

В ночь, когда ветер восточный — трубач

Трубит долгий сигнал ледостава».

Слушай!

Вот мой ответ —

Реки Тишины нет.

Нарушена тишина.

Это твоя вина.

Нет!

Это счастье твое.

Сам ты нарушил ее.

Ту глубочайшую Тишину.

У которой ты был в плену.

101

НУВШИННА

Цвела кувшинка на Руси...

В пруду, где дремлют караси.

Купался ты. И вдруг она

Всплыла, как будто бы со дна.

И ты спросил ее во тьме:

— Цветок! В своем ли ты уме?

А если я тебя сорву?

— Сорви! Не бойся. Оживу!

...Кувшинкам трудно — до вершин.

Кувшинкам хочется в кувшин,

Хотя бы очень небольшой,

Но с человеческой душой.

102

ПИРЕТРУМ

Всю страсть, которая имелась,

И всех своих желаний зрелость

Он отдал вам. А где их целость?

Вы точно черная монашка.

...Так, черноморская ромашка

Качается под знойным ветром,

А получается —

Пиретрум!

103

СПОР

— Искусство — это подвиг! —

Я убеждал сестру. —

Искусство — это подвиг! —

Она в ответ:

— Умру!

— Нет, не умрешь! Ты сильной,

Сказал я. — быть должна! —

А день был душный, пыльный...

Крутые времена!

104

РАВНОПРАВЬЕ

Я знаю.

Что женщины

Тоже крылаты.

Мне ведомо это —

Ведь я не ребенок.

За матриархатом

Был век амазонок.

Кому ж равноправье свое отдала ты?

Открою глаза

И увижу я тотчас

Бесстрашных разведчиц

И яростных летчиц.

Густые леса и святые пустыни

Расскажут, какие у нас героини.

И были они и останутся явью.

А ты?

Где оно?

Где твое равноправье?

Зачем в обнаженный комочек ты сжалась,

Держась лишь за праве на слабость и жалость?

Ведь ты ж величава. Ответь не лукавя,

Кому отдала ты свое равноправье,

105

Ссылаясь на слабость и нежность здоровья?