Первозданная сила. Шаг за шагом

– Немедленно остановись! – Она пыталась добраться до него, но стоявший поблизости Старейшина той же Секты, быстро перехватил девушку, всего лишь не допуская её в опасную зону. – Ты что, старый идиот, совсем рассудок потерял?

Но старец уже никак не реагировал на всё, что происходило вокруг него. Его лицо побледнело, а тело, напряжённое от чрезмерного усилия, внезапно ослабло. И этот старик потерял сознание, просто рухнув на каменные плиты площади. А магическое плетение дракона, уже более никак не сдерживаемое волей своего создателя, резко ускорилось, направляясь прямо ко дворцу Императора. Люди на площади завопили ещё громче. Гвардейцы Императора крепче сжимали оружие, явно понимая бессмысленность своих действий перед такой магией. Казалось бы, что его уже просто ничего не сможет остановить. Так как все магические щиты, которые пытались перед ним сформировать местные одарённые, это плетение прорывало даже не замечая, просто продвигаясь вперёд и вверх, прямо к балкону, на котором застыла фигура Императора Адальберта…

И вдруг, из тени этого самого балкона, что-то рванулось вперёд. Огромный огненный шар, насыщенный чистой магической энергией, вспыхнул в пространстве между дворцом и приближающимся плетением. Сфера из пламени разгорелась ослепительным светом, настолько сильным, что её жар, казалось бы, ощущался даже на значительном расстоянии. И магический дракон, словно осознавая препятствие, остановился на миг, а затем с яростью бросился вперёд, пытаясь пробить возникший перед ним своеобразный барьер. Но в этот раз преграда была более серьёзной, чем всё то, что встречалось ему ранее. Его энергия, которую уже ничто не подпитывало, начала постепенно истончаться, чешуйки и извивающееся тело стали мерцать и трепетать, как потревоженное полотно. Взаимодействие двух мощных магических сил сопровождалось оглушительным гулом и треском молний, всё ещё сверкающих в чешуе магического дракона.

Внезапно плетение дракона, видимо уже полностью потеряв последние крохи энергии, утратило стабильность. Раздался оглушительный взрыв, и дракон рассыпался на тысячи ослепительных искр. Волна пламени разошлась над площадью, заставляя всех людей, оставшихся стоять, рухнуть ничком на землю. Жар, исходящий от взрыва, был коротким, но невыносимо интенсивным. А когда магическое плетение дракона всё же исчезло, пылающая сфера, что остановила его, продолжила висеть в воздухе перед основным балконом Императорского дворца, и хотя её яркость немного ослабла, но она всё ещё напоминала маленькое солнце. Гвардейцы Императора на балконе с опаской поглядывали на неё, не осмеливаясь приближаться к этому странному проявлению магии. Сам Император Адальберт, всё ещё стоявший неподвижно, безмолвно наблюдал за произошедшим. Его лицо было резко побледневшим, а глаза расширились от ужаса и удивления. Казалось, он пытался осознать, что только что произошло и как столь могущественная магия была применена прямо у него под окнами.

Тишина, наступившая после разрушительного взрыва, казалась почти ощутимой. Все собравшиеся на площади люди, замершие в панике и страхе, с замиранием сердца смотрели на эту странную сияющую пламенную сферу, всё также висящую в воздухе перед Императорским дворцом. Её жар резко ослаб, но она всё ещё сияла, как малое солнце, отбрасывая мерцающий свет на балкон, стены дворца и стоящую ниже толпу. И только показалось, что всё нормализовалось, кто-то из магов, сопровождавших Императора Адальберта, резко вскрикнул, заметив изменения в этом, только что казавшимся стабильным проявлением магии. И всё только потому, что эта пламенная сфера вдруг дрогнула, как живое существо, ощутившее внимание окружающих. Затем она начала медленно двигаться, словно раскрывая себя. По краям, словно по тонкой оболочке, появились языки пламени, которые потянулись в стороны, превращаясь в очертания огромных крыльев. Крылья расправлялись неторопливо, с грацией и величием, будто демонстрируя себя миру. Каждое "перо" этих крыльев излучало невероятную мощь. Казалось, что они были сотканы из первородного пламени, которое не просто горело – оно переливалось волнами пламенных цветов, словно внутри находились живые проявления самой этой Стихии, движущиеся с неуловимой скоростью. Пламя играло всеми оттенками алого, золотого и белого, а иногда проскальзывали даже синеватые отблески, придающие зрелищу мистическую глубину.