Первые боги

В Аль-Карнаке на борт «Гора» ступили два генуэзца. До прихода нибурцев они были пленниками султана. А как только аль-Азиз даровал всем свободу, те, вместо того, чтобы идти в Нибур, решили добраться в Мемфис. У отца Фелициана на одной руке недоставало кисти, а второй он постоянно почесывался. Бегающие глаза выдавали в нем труса. Во всем остальном Фелициан проявлял себя как человек высокомерный. Он вздумал вразумить язычников Мемфиса и наставить их на путь истинный.

Фелициан заметил, что молитва заставляет Мала корчиться в судорогах и, зная о том, что тело принца покрывает змеиная кожа, пришел к выводу, что в него вселился бес. На третий день пребывания на корабле монах заявил Малу:

– Я могу изгнать из тебя беса.

– Сомневаюсь, что у тебя это получится.

– Для Христа нет ничего невозможного, сын мой.

– Ты возомнил себя Христом, святой отец?

– Я всего лишь исполняю его волю.

– И все же я сомневаюсь…

Монах не дал Малу договорить, он резко подскочил к нему, осенил крестным знамением, прикоснулся к его лбу обрубком левой руки, вытащил деревянный крест из-за пазухи и громогласно провозгласил:

– Во имя отца и сына и святого духа изыди бес из раба божьего…

В этот момент, уже успевший почувствовать сильное жжение в груди, Мал конвульсивно отбросил от себя монаха на несколько шагов:

– Больше никогда это не делай! – ледяным тоном произнес Мал, – тебе не совладать с ним.

Монах проворно подскочил на ноги и с опаской поглядел на Мала:

– Я ошибся. Этого беса следовало загнать в свинью или какое-нибудь другое грязное животное. Как только мы окажемся в Мемфисе, я обязательно найду для него телесную обитель, и, клянусь причастием, нечестивый дух оставит тебя.

Второго генуэзца звали Паоло. Шестнадцатилетний бастард в арабском плену был занят тем, что мастерил из дерева музыкальные инструменты, а в Мемфис последовал исключительно по зову Фелициана, расчитывая вместе с ним вернуться на родину. На нибурском корабле Паоло принялся вырезать на кусках дерева человеческие фигуры. Из-под его резца появились трое неизвестных в медвежьей, волчьей и леопардовой шкурах. Паоло подробно рассказал Малу историю каждого из них. Все они были спасены лесными зверями. Один, замерзая, забрался в медвежью берлогу, прижался к спящей медведице, согрелся и заснул так, как сын засыпает рядом с матерью. Другой истекал кровью и был в двух шагах от смерти, когда к нему подошел волк и стал зализывать его рану. Третьего спас от голода леопард, разделив с ним свою добычу. И этот третий заставил Мала вспомнить о том леопарде, что не однажды спасал его самого, а потом исчез в тот самый день, когда принц лишился звериной части своей души:

– Смогу ли я вернуть ее себе когда-нибудь? – в очередной раз спросил себя Мал.

Вечерами Паоло играл на лютне, одной из тех, что были сделаны им в неволе, и его музыка навевала желание наслаждаться красотой, гармонией и покоем. В один из вечеров капитан Гил и его сотоварищи запели свою песню. У нее не было ярко выраженной мелодии. Каждый из матросов вел свою партию, кто-то в верхнем, кто-то в нижнем регистре, но их голоса чудесным образом сливались воедино и пробуждали у слушателей стремление вырваться на необъятный простор. Мал под действием многоголосого пения на мгновение словно бы освободился из плена и по-новому увидел окружающий мир. Он ощутил могущественную силу, которую до сих пор затмевал змей, а Гил и его соплеменники предстали перед ним могучими благородными и одновременно свирепыми зверями.

Спустя несколько дней Мал спросил капитана Гила за ужином:

– Скажи, если ты поклоняешься Христу, то почему твой корабль назывался именем бога Миндии?

– Миндия это вовсе не бог, – голос строгого Гила смягчился, – это герой Иберии – страны, откуда я родом.

Гор, который все эти дни внимательно следил за капитаном Гилом, перестал жевать и прислушался.

– Я никогда не слышал о нем, – признался Мал.

– На моей родине его называют пожирателем змей, – Гил посмотрел на Мала так, словно бы бросал вызов, но не ему самому, а змею внутри него.

– Пожирателем змей? – с удивлением переспросила Лия.

– Однажды Миндия попал в плен, – Гил охотно воспользовался любопытством Лии, чтобы рассказать иберийскую легенду, – там он увидел, как тюремщики едят змей. Когда они уснули, голодный Миндия дотянулся до объедков, украл кусок змеиного мяса и съел его. Его сила заметно возросла, а ум обострился. Миндия легко сбежал от своих врагов, вернулся в родную деревню и научил соплеменников есть змеиное мясо, благодаря чему те стали сильными и мудрыми.