Первые боги

На следующий день Мал отправился на пристань. Гавань была заполнена кораблями, но «Гора» среди них не было. Мал разузнал, что Аузахет совсем недавно приказал поднять паруса и отчалил от берега. Пока Мал наблюдал за тем, как к берегу пристает двухмачтовое торговое венецианское судно, вокруг него возникла давка. Люди, стоящие поблизости, вдруг отхлынули от пристани и с воплями бросились прочь.

– Что случилось? – спросил Мал у тех, кто бежал ему навстречу.

– Венецианец привез чуму! – выкрикнул один из них.

– Всем разойтись по домам и не высовываться, – донесся до Мала приказ невидимого ему человека.

Набережная опустела прямо на глазах. В тридцати шагах Мал увидел скорчившееся на земле тело. Полагаясь на свою неуязвимость, принц подошел поближе и разглядел обессиленного молодого араба. Тот стонал, от него исходил острый запах пота и мокрой шерсти. Оголенный живот был покрыт багровыми пятнами, а на суставах набухли темно-коричневые гнойники.

– Господин вы совершает глупость! – Мала окликнул человек, судя по голосу, тот самый, что разгонял всех по домам, – прошу вас, уходите! Ему никто больше не поможет!

Мал подчинился и вернулся в замок Матары и Гатары. К тому времени весть о чуме разнеслась по городу. Звонари били в колокола, барабанщики стучали в барабаны, раздавался раскатистый гул мощной трубы. Численность стражи была удвоена. Испуганные и подавленные обитатели замка устремились в самое дальнее крыло.

За ужином Матара скупо пояснила:

– Городские ворота закрыты. Всем, кто оказались за городскими стенами, придется ждать, пока не закончится чума. Те, чьи дома находятся за пределами города, так же не смогут попасть в них в ближайшие дни. Мы среди тех, кто дает им пристанище, так что привыкайте к новому порядку, принц.

Заметив досаду на лице Мала, Сейт-Акх приободрил его:

– Все идет так, как должно быть.

– Но ведь болезнь унесет не одну жизнь, – заметил Мал, и добавил про себя, – как мы сможем после этого рассчитывать на поддержку нибурцев?

– Умрут те, кто должен умереть, – невозмутимо отвечал жрец.

– Болезнь косит всех без разбора, – возразил Мал, – хотя мне и приходилось слышать, что чума избирает сильных телом, а тщедушных обходит стороной.

– Ты заблуждаешься, Змеиный князь. Те, что ты называешь болезнями, такие же существа, как боги и люди. Они живут между миром богов и миром людей в доме, прочно запертом на двенадцать замков. Ключи от них хранятся у бога Сетха, и когда солнечные боги гневаются, они распоряжаются отпустить болезнь в мир людей, чтобы те образумились. Тогда Сетх отпирает двери и выпускает призванную богами болезнь. Но та поражает только тех, кто провинился. Когда же к людям возвращается разум, Сетх препровождает болезнь обратно и прочно запирает за ней двери.

– От чумы вымирают до последнего человека города и села – неужели их жители все до одного ступили на путь греха и порока?

– Если болезнь выбрала их, стало быть, они согрешили, – жрец покачал головой. – Боги не желают человеку зла и не заставляют его принимать опрометчивые решения, они ведут его подобно мудрым родителям, держа при этом за руку, не позволяя свернуть туда, где его поджидает опасность. Иногда дети своевольничают и убегают от родителей. Они лишаются крова и родительской опеки, предают забвению их наставления, сбиваются в стаю и устанавливают между собой волчьи законы. Так возникают целые города, и даже государства. Когда боги видят, что люди отвернулась от истины, они пытаются образумить их с помощью болезней. Но если людские грехи переполняют чашу терпения богов, те могут безжалостно стереть с лица земли города и страны, дабы уберечь человеческий род от заражения пороком.

Мал вспомнил легенду о Содоме и Гомморе и больше не стал спорить со жрецом.

Город, захваченный чумой, безмолвствовал. Ежедневно взбираясь на стены замка, Мал долго наблюдал опустевшие площади и улицы, по котором лишь иногда проезжала одинокая повозка, везущая тела умерших. Ее сопровождали люди в черных масках, закутанные с головы до ног в темные промасленные балахоны. Мал так же мог видеть всполохи пламени, колышущиеся за пределами города, и пожирающие зачумленные трупы, огненные отблески на поверхности воды и густые клубы ядовитого дыма, поднимающиеся к безучастно взирающему на город небу. Мал в очередной раз убеждался в стойкости нибурцев. Ему было с чем сравнивать. Когда на родине Мала свирепствовала чума, ее тоже лечили с помощью огня, но в его пасть кидали не только мертвых, но и живых, и город звенел от нескончаемых человеческих воплей. Тех, кто сопротивлялся, добивали теми же крючьями, которыми стаскивали тела мертвых.