Первые дерзания

— Что это такое? Как тебе не стыдно? — услышал он над своим ухом голос Елены Павловны, пытавшейся силком оттащить его от дверей. — Вот как ты можешь себя вести?.. Ну хорошо же… Я расскажу об этом Александру Андреевичу… Вот увидишь… Что ты упираешься, как бык? Бурыкин! Ты пользуешься тем, что я физически слабее тебя!.. Неужели ты хочешь, чтобы я вызвала кого-нибудь из охраны?

Неожиданно дверь отворилась, и на пороге появился инженер.

— Что за возня? Вы же мешаете мне работать! В чем тут дело? — строго проговорил он.

— Простите, Александр Андреевич. Это я виновата… Мы тут немного шутили… — смущенно ответила Елена Павловна, все еще не выпуская локоть Семена из своей руки.

— Очень странно, — хмуро заметил инженер, внимательно приглядываясь к Семену.

— А ты что тут делаешь?

— Изобретение, Александр Андреевич… Оттого так и получилось… совершенно расстроенным голосом проговорил Семен, осторожно освобождая свой локоть от руки Елены Павловны.

— Ага, понятно… Тебя не пускали, и ты пытался ворваться ко мне сам. Так, что ли?

— Уж очень важное изобретение, Александр Андреевич…

— А ты думаешь, что отчет нашего учреждения за весь год — дело менее важное?

— И отчет, конечно, важное… — согласился Семен, потупив глаза, но тут же, спохватившись, заговорил торопливо, словно опасаясь, что обитая черной клеенкой дверь может захлопнуться, инженер исчезнет и ему не удастся доказать важность своего дела. — Чугунцев уже познакомился и дал почти положительный ответ… Понимаете, Александр Андреевич? Чугунцев ответ дал! Он всю ночь просидел над нашим проектом… Разве это шутка? Там, знаете, будут такие вибраторы с длинными сердечниками… Это те, что не годятся для ЗР-2. Помните? Они будут разрыхлять землю в глубину и получится машина, чтобы рыть каналы. Мы уже с ребятами все обдумали… Понимаете.

— Понимаю, — хмуро ответил инженер. — Мы поговорим по этому поводу, когда я освобожусь. А в дальнейшем — я попрошу тебя не врываться ко мне в кабинет без моего согласия. Понятно?

— Понятно… — сгорая со стыда, опустив голову, ответил Семен.

Почти в то же мгновение дверь захлопнулась с глухим стуком и отчетливым щелчком металлического запора.

Когда Семен повернулся, чтобы уйти, он увидел, что в приемной уже находятся люди. Человек низенького роста с черной, как смоль, бородой смотрел на Семена в упор, сверля его своими неподвижными глазами, в которых выражалось и удивление, и возмущение, и презрение одновременно. Девушка в синем рабочем халате широко улыбалась, теребя в руках какую-то бумажку. Но лучше бы она не улыбалась: до чего это показалось обидным Семену.

Пробормотав какое-то извинение Елене Павловне, Семен вышел в коридор, окончательно расстроенный и обескураженный. Куда девалось бодрое и воинственное настроение, в котором он находился со вчерашнего дня… Даже немного хотелось плакать. Как это иногда бывает, длительное приподнятое и возбужденное состояние, дойдя до критической точки, под влиянием самого незначительного толчка прекратилось в свою противоположность — в усталость и упадок сил.

Даже когда Семен очутился на дворе, ему казалось, что все — решительно все! — против него. И откуда они успели узнать о происшедшем скандале? Вот проходит мимо какой-то человек в светло-сером костюме и с портфелем в руках. Отчего он так хитро смотрит на идущего навстречу ученика ремесленного училища? Определенно хитро и насмешливо! А вот рабочий из сборочного цеха, в синем комбинезоне и с каким-то свертком подмышкой. Ведь он ответил на приветствие Семена только кивком головы, несмотря на то, что хорошо знает Бурыкина и обычно здоровается с ним приветливо…

Перейдя двор, Семен очутился в просторном помещении механического цеха, где он раньше работал. И тут происходило что-то неладное… Какая-то настороженная тишина… Не слышится деловитого шума станков и звонкого металлического стука. Семену кажется, что весь цех отвернулся от него и притаился в каком-то ожидании…

— Ты что? Ищешь кого-нибудь? — услышал Семен голос мастера Греся, которого он раньше не заметил, несмотря на то, что остановился почти рядом.

— Где мои товарищи? — тихо выдавил Семен.

— Как где? Обеденный перерыв — известное дело!

Это Семен как-то совершенно упустил из виду.

Заметив досаду на лице подростка, Иван Никанорович решил, по-видимому, его утешить и сказал:

— А я, кажется, видел твоих ребят на заднем дворе, где лежит разный металлический хлам. — Помолчав немного, он спросил с участием: — Ты чем-то расстроен? Что-нибудь случилось?

Семен не ответил на вопрос, поблагодарил мастера и направился к выходу из мастерской. Ему обязательно хотелось найти своих товарищей. Он не мог оставаться в таком состоянии один. Нужно было поговорить, посоветоваться.

«Как же я им все это объясню? — вдруг промелькнула в голове неприятная мысль. — Рассказать, как я нахулиганил в приемной главного инженера. Вел себя, как мальчишка… До чего стыдно и нехорошо… И какое будет настроение у ребят, когда они узнают, что главный инженер, рассердившись, даже не захотел со мной разговаривать, хлопнул дверьми?»