Первые искры

– Почему же ты его не убила? Ты… Да ты ведь кого угодно можешь распотрошить раньше, чем он вообще тебя заметит!

Она начала всхлипывать. Слёзы полились уже ручьём.

– Потому… Потому что я в него влюбилась! Доволен?!

Я тихо вышел из зала с таким чувством, будто навернулся с вершины скалы на голые камни.

Глава 41

Не соревнуйся с прошлым. Создавай будущее.

Огненные буквы появились у меня перед глазами утром, когда я оторвал голову от подушки и увидел Натсэ, которая спала, свернувшись клубочком на подоконнике. Несмотря на предостережения Мелаирима, мы остались ночевать в общежитии.

Весь прошлый день был для меня как в тумане. Я заставил мудрое высказывание исчезнуть и вызвал часы. Шесть двадцать утра. Рановато. Испытания начнутся в десять. Душ мне, как магу Огня, особо не требовался, а завтракать, честно говоря, не хотелось. Мне и вчерашние-то обед с ужином в глотку не лезли.

Дверь комнаты уже открылась, Ямос ушёл. Пока не начались занятия, здесь, видимо, не сильно всех муштровали. Обещанной уставом побудки я пока ни разу не слышал.

Натсэ открыла глаза и посмотрела на меня. Как будто и не спала вовсе, просто лежала, закрыв глаза.

– Хочу спуститься вниз, – сказал я, отвернувшись. – Проверить, как там Талли.

Натсэ молча кивнула и соскользнула с подоконника. В молчании я оделся и посмотрел в окно. Чистое небо, ни облачка. Солнце карабкалось вверх, и день обещал быть жарким.

* * *

Подземное жилище встретило нас угрюмым молчанием. В тишине, будто осквернители гробницы, мы добрались до комнаты Талли. Она лежала в постели, бледная, тяжело дышащая. Мелаирим выглядел немногим лучше. Он, похоже, вообще перестал и спать, и есть. Стоял на коленях возле кровати и держал племянницу за руку.

Увидев нас, хотел что-то сказать, наверное, велеть выметаться, но я увидел, как ладонь Талли сжалась. Поглядев ей в глаза, Мелаирим молча встал и вышел. Мы посторонились, позволив ему пройти.

Натсэ осталась у двери, сложив на груди руки и глядя в пол. Я осторожно приблизился к кровати. Талли подвинулась. Я сел. Взял её за руку. Она была горячей.

– Вот и всё, Морти, – прошептала Талли пересохшими губами. – Теперь мне точно не выкарабкаться.

Повязки на её руке не было, и там, где раньше бугрились волдыри, теперь осталась чуть покрасневшая кожа. Всё это казалось до слёз несправедливым. Какая-то тупая жаба, какая-то нелепая бородавка… Уже и следов не осталось…

– Выкарабкаешься, – сказал я. – Ты же такая сильная…

– Морти… – Она закашлялась, и я увидел капли крови, брызнувшие на подушку. – Заткнись. Дурак.

Талли тяжело дышала, собираясь с силами. Потом заговорила спокойно, короткими фразами, чтобы дыхание успевало восстановиться:

– Я хочу извиниться. Ритуал проводила я. Твоя сестра… И Ардок… Я потому себя так вела. Чтобы не жалеть. Не думать. Я виновата.

– Я знаю, – сказал я, по-прежнему не находя в душе гнева.

– Почему ты… тогда… здесь?

– Этого я не знаю.

Высвободив руку, я достал из кармана каменную розу и протянул её Талли. Та взяла её дрожащей рукой, рассмотрела и тихо засмеялась. Из глаз её потекли слёзы.

– Морти… Ты дурак. Спасибо…

Я улыбнулся. Талли прижала розу к груди и закрыла глаза. Я думал, она засыпает, но она лишь опять собиралась с силами. Когда она вновь посмотрела на меня, это уже был не человеческий взгляд. Она будто смотрела с той стороны, куда живым нет дороги. Или, вернее, есть, но лишь в один конец.

– Ты отняла у меня очень многое, – сказал я. – Да, у меня изменилась память. Да, я бесхребетный слизняк. Даже несмотря на это, я мог бы тебя ненавидеть. Но не могу. Наверное, потому, что там, в своём мире, я толком не жил. Моя жизнь началась тогда, когда я шагнул в Огонь и Огонь вошёл в меня. Наверное, это дикая цена – две жертвы за одну настоящую жизнь. Но раз я живу, значит, я принял эту жертву. И виновен не меньше, чем ты.

Её глаза сверкнули. Ненадолго в них опять просочилась жизнь.

– Не позволяй Мелаириму водить тебя за нос, – прошептала Талли. – Он… Ради Огня он… сделает всё. Будь начеку. Не верь полностью. Ты… должен жить…

Она или потеряла сознание, или уснула, лишившись последних сил. Так и лежала, прижимая к груди каменную розу. Я наклонился над ней и поцеловал в лоб. Никогда не думал, что буду целовать Талли при таких обстоятельствах…

* * *

Мелаирим стоял в святилище, глядя на огонь. Я подошёл к нему и молча встал рядом. Что видел он в бесконечном танце пламени? Думал ли он о жертвах, ему принесённых?

– Неужели ничего нельзя сделать? – спросил я.

Он долго молчал, боролся с собой. В его глазах то вспыхивало, то гасло пламя.

– Я ничего не могу. Всё испробовал, – сказал он. – Тело могло бы жить. Но этот яд разрывает связь души и тела. Она уходит, Мортегар. Огонь призывает её душу.

Я молчал, не зная, что сказать. Похлопать его по плечу? Да он мне руку сломает и будет прав. А потом Натсэ отрубит руку ему… А он её сожжёт или закатает в камень. Я брошусь на него. Битва будет жаркой, но недолгой… Да, с фантазией у меня всё в порядке, как бы грустно ни было.