Первые опыты

Мэнду интересовало, будет ли Бриджит вести себя высокомерно, когда вернется из Лос-Анджелеса. Когда она отправилась на поиски Берка, я выкинула выпитую банку и схватила еще одну.

Между двумя большими глотками пива Сара похвасталась, что потеряла полтора килограмма в первый же день новой диеты на лимонной воде.

Мне нужно абстрагироваться от того, что происходит вокруг меня.

Еще пиво.

Потом еще два.

Я уже отпила половинку шестой банки, когда увидела его.

Его.

Пола Парлипиано.

– БОЖЕ МОЙ! – закричала я Саре в лицо, как обычно поступает надоедливый закоренелый алкаш. – ЭТО – ПОЛ ПАРЛИПИАНО.

Я прижала ладони ко рту.

– О МОЙ БОГ! О, МОЙ БОГ! О, МОЙ БОГ! Я ЗНАЛА ЭТО! Я ЗНАЛА ЭТО! Я ЗНАЛА ЭТО! – закричала Сара, так что мои волосы откинулись назад. – ТЫ ВЛЮБЛЕНА В НЕГО!

Я закрыла ей рот ладонями.

– ТСССССССС… – пробормотала я. – Ведь не ты влюблена.

– Влюблена.

– Не влюблена.

– Влюблена.

Это препирательство продолжалось некоторое время, как обычно это бывает при разговоре подвыпивших людей.

– Я просто счастлива, что ты не лесби, – наконец сказала Сара, ставя на нашем препирательстве точку.

– Ты думаешь, я лесбиянка?

– О, мой бог! Не я!

– Тогда кто? И почему?

– Ну, идут слухи, Джесс, – сказала она. -…Ты ведь не целовалась ни с одним парнем, с тех пор как в восьмом классе встречалась со Скотти.

– Нет, целовалась, – протестовала я, с неохотой вспоминая о Кэле. – Я просто не рассказывала тебе об этом.

– Позволь мне угадать: он живет в Канаде верно? – начала Сара. – Около Ниагарского водопада. И я его не знаю.

Девятнадцатилетний компьютерный гений из Сиэтла, бросивший колледж, звучит не более убедительно. Я не знала, что сказать. Они считают, что я лесбиянка?

– Эй, я – единственная, кто защищал твою гетеросексуальность, поэтому не сердись на меня, – сказала она ненавистным мне тоном всезнающего человека. – Я – единственная, кто указывал всем, что ты чуть не падаешь в обморок, когда кто-нибудь произносит слова: Пол Парлипиано. Поэтому точно знала, что ты влюблена в него. Я знаю это наверняка, как знала про Мэнду и Берка, что они все лето трахаются до того, как их поймала…

Тут уже она закрыла рот ладонями.

О, черт!

– О, мой бог! Не говори никому ничего! – стала умолять меня Сара.

Я была настолько потрясена, что не могла вымолвить ни слова. Мэнда и Берк все лето занимаются любовью, Боже мой. Одно дело подозревать кого-либо. Но совсем другое, когда это низкое предательство подтверждено очень надежным источником.

– Я обещала Мэнде, что никому не скажу. И если Бриджит узнает… – Сара в панике начала метаться, так же как и я раньше. – О мой бог! Мать твою! Обещай, что не расскажешь Бриджит! О Мэнда! О люди! О мой бог! Мать твою!

Я искала Пола Парлипиано. Он был таким красивым! Таким чистым. Ну… Все.

– Джесс! Поклянись, что не скажешь никому!

Мне надо было его увидеть,

– Мне правда не хочется сейчас об этом думать, – ответила я, произнося каждое слово с такой убежденностью, которую можно объяснить большим количеством алкоголя. – Потому что мы с Полом Парлипиано на одной и той же вечеринке первый раз в жизни…

Вид Пола заставил меня замолчать. Вот он рядом, не далее нескольких метров, сидит на песке, скрестив ноги, потягивает пиво, ведет какой-то умный разговор с каким-то идиотом.

«YESSSSSS! ОН НЕ С ДЕВУШКОЙ. Пол Парлипиано так уверен в собственной популярности, что может общаться даже с каким-то отребьем. Это делает его таким привлекательным. И таким доступным», – думала я. А может быть, я сказала это даже вслух. Не уверена. Вот когда начала проявляться алкогольная амнезия. Все, что помню, так это то, что мой мозг, находившийся под воздействием пива, начал что-то говорить о правде, в которую я бы никогда не поверила, не будь я под влиянием вещества, изменяющего сознание. Большое количество выпитого пива – оправдание тому, что случилось потом.

Да. Это оправдание. Но довольно неубедительное.

Судьба привела меня и Пола Парлипиано но одну и ту же чертову вечеринку на пляже.

Он уезжает в колледж. Это мой последний шанс, КОГДА-ЛИБО сказать ему, что я чувствую.

Если я не скажу ему, то буду жить в агонии, а затем умру в одиночестве.

Я должна ему сказать.

– Извини меня, – сказала я Саре, которая гладила мои волосы и все еще умоляла никому ничего не говорить. – Мне надо подумать о своей жизни.

Итак, начался самый ужасный этап в моей юной, полной мучений жизни.

Помню, как посмотрелась в боковое зеркало припаркованной поблизости машины, оценивая свой вид.

Помню, что подумала, если мои волосы будут выглядеть хорошо, Пол не заподозрит, что я пьяная.

Помню, что нашла прическу абсолютно нормальной.

Помню, как, шатаясь, подошла к Полу Парлипиано и плюхнулась на песок между ним и тем парнем.

Помню, как сказала: «При-веееееееет», и Пол Парлипиано в ответ сказал: «Привет», а тот парень ничего не ответил, встал и ушел прочь.