Первые партизаны, или Гибель подполковника Энгельгардта

Думаю, скорее тут просто была впервые появившаяся после восстания Пугачёва возможность чуть ли не с дозволения начальства кроваво побуянить.

Жизнь пленных оказывалась в полнейшем распоряжении крепостных крестьян, и вот это-то их очень даже устраивало, приносило массу удовлетворения, что понятно: раб доволен, ежели появляется у него возможность оказаться в положение рабовладельца.

Таково моё объяснение, даваемое на основе понимания крестьянской психологии.

Бенкендорф же явно романтизировал мотивы, которые двигали крестьянами, когда они захватывали группы пленных и расправлялись с ними.

Я не могу даже в самом условном виде признать, что можно брать партии пленных и целиком всех их расстреливать, и совсем уже не постигаю я, как можно находить, пусть и с оговорками, хоть какой-то смысл в такой бессмысленной жестокости.

Здесь налицо самый настоящий либеральный гуманизм, из самых лучших побуждений оправдывающий кровопролитие. Самое изумительное тут то, что ростки либеральных идей отыскиваются у Бенкендорфа, у этого охранителя, известного своим воинственным и последовательным консерватизмом. Так что выходит, и самого графа Александра Христофоровича не обошла стороной либеральная зараза.

Но в данном вопросе надобно ещё серьёзно разбираться — это как-нибудь потом, а покамест переходим к рассказам другого партизана.

Ежели граф Бенкендорф как партизан не слишком известен и, пожалуй, незаслуженно забыт, то особа, к коей мы сейчас переходим, давно стала настоящей партизанской знаменитостью. И эта партизанская знаменитость поведала в своё время немало потрясающих случаев, которые весьма выразительно и точно могут проиллюстрировать интересующую нас сейчас тему „Расправа с мародёрами и предателями в Смоленской губернии в 1812 году“.

А настоящая тема в первую очередь нужна нам как фон к описанию подвига подполковника Павла Ивановича Энгельгардта, который является главным объектом настоящего повествования.

Кстати, раз уж мы заговорили об отношении графа Бенкендорфа к расправам крестьян над пленными, заодно можно отметить и следующее.

Да, Энгельгардт убивал солдат и офицеров „Великой армии“, наводнивших родную его Смоленскую губернию. Павел Иванович считал, что имеет полное право на подобные действия. Однако совсем было бы другое дело, ежели бы он стал уничтожать всех подряд бегущих в страхе неприятелей, уже не нападавших, а только защищающихся, на самом деле ищущих лишь возможности поскорее покинуть пределы российской империи.

Братья Лесли, например, отказались от участия в подобных акциях добивания деморализованного противника, как несовместимых с их дворянским достоинством; не сомневаюсь, отказался бы и наш Энгельгардт.

Нападать на сильного противника и уничтожать его — это было достойно дворянина и украшало его. Добивать же противника бегущего, слабого и уже не помышляющего о сопротивлении — это было никак не достойно дворянина.

И ещё. Энгельгардт защищал своё имение, свой родовой клочок земли и уничтожал тех, кто посягал на этот клочок. Выискивать же рассеявшиеся по губернии и бегущие остатки „Великой армии“ он никоим образом не стал бы. Защищать Дягилево — это да! Но не более того.

ИЗ ПАРТИЗАНСКИХ РАССКАЗОВ ДЕНИСА ДАВЫДОВА

Как довелось мне узнать из некоторых устных источников, Денис Давыдов, популярный поэт, крупный скандалист и знаменитый партизан, довольно остро переживал казнь подполковника Павла Ивановича Энгельгардта; главное, что возмущало Давыдова, так это самый факт измены — то, что собственные крестьяне донесли на барина своего врагам земли русской.

И Денис Давыдов не просто переживал по данному поводу. Будучи натурой чрезвычайно горячею, находился он при получении известия о расстреле 15 октября в самом настоящем бешенстве. „Убить предателей“, живыми в землю закопать», — рычал он.

Интересно, что истории, подобные энгельгардтовской, происходили в 1812 году чуть ли не на глазах Давыдова, и он даже принимал в них участие на правах судии, являлся воплощением справедливого отмщения за измену.

Предоставляем слово самому «поэту-партизану».

Это несколько из многочисленных партизанских его рассказов, говоренных им не раз в светском обществе города Пенза, куда он частенько наезжал из имения своего Маза Сызранского уезда Симбирской губернии.

1

«Милостивые государи и любезные дамы! История, которую на сей раз хочу поведать вам, следующая. Уверен, она вас всех удивит, озадачит и даже взбудоражит, а главное — вы на деле убедитесь, что за страхи и ужасы сопровождали великую военную кампанию 1812 года.

Итак, приступаем.

Случилось, увы, так, что дворовые люди отставного майора, почтенного Семёна Вишнёва вошли в сговор с французскими мародёрами и прикончили господина своего.

Если крестьяне-изменники из сельца Дягилева, донося на господина своего, подполковника Энгельгардта, как видно, мечтали о волюшке, о возможности не выходить на барщину, то дворовые майора Вишнёва действовали исключительно в целях грабежа.