Первые русские князья. От Игоря Старого до Ярослава

Сомнительно, чтобы два обладателя столь экзотического отчества никак между собой изначально не были связаны. Тем более что в былинах есть и ещё один Соловей, Соловей Будимирович (65, с. 9–16). Соловей не киевлянин, он «гость». Он приходит в Киев и женится на племяннице Владимира Забаве Путятичне. Были ли оба Соловья изначально тождественны – неясно, но совокупность всех данных позволяет сделать вывод, что Соловей Одихмантьев сын не всегда был разбойником.

Что мы имеем в итоге? Илья Муромец, изначально Моровлин, или Маравленин, едет издалека в Киев по лесной дороге, которую перекрыл Соловей-разбойник. Ранее Соловей и сам служил киевскому князю, а теперь сравним с Асмудом Моравским. Он тоже едет в Киев издалека, через древлянские леса, по дороге, перекрытой восставшими древлянами. Лидер восставших Мал ранее, как и Соловей, служил киевскому князю. Город, который Асмуд освободил от осады (видимо, венгерской), вероятно, Перемышль – тогдашний центр Галиции. От него до Киева 644 километра, что вполне сопоставимо с былинными 500 верстами.

Вот и объяснение прозвища Ильи. Он моравец. В смысле моравский князь. Асмуд – брат киевского князя, как и Илья Русский в немецких поэмах. То, что Илья тридцать три года «сиднем сидел», – фольклорное объяснение того, что в Киеве Асмуд появляется, будучи уже далеко не молодым. Получает объяснение и ещё один былинный сюжет – победа над Идолищем. Асмуд помогал Ольге крестить Русь (подробно далее).

Правда, есть и возражение. Илью Муромца отождествляют со святым Ильёй Печерским, а тот жил в XII веке. Откуда берётся это отождествление? В 1638 году Афанасий Кальнофойский написал сочинение под названием «Тератургима, или Чудеса, совершившиеся как в самом Печерском монастыре, так в обеих его пещерах». Книга написана по благословению митрополита Киевского Петра Могилы. В ней Афанасий и упоминает, что среди печерских святых есть «святой монах Илья, которого напрасно люд простой Чоботком зовет». Время смерти Ильи Афанасий датирует за 450 лет до написания книги. Но Эрих Лассота за 40 лет до Афанасия писал, что «гробница его (Ильи) ныне разрушена». Так что Илья Печерский, о котором пишет Афанасий, именуя его «Чоботком», по сей день лежит в пещерах Киевской лавры и никакого отношения к Илье Муромцу не имеет. Тем более Эрих Лассота тоже знал о Чоботке и писал о нём совершенно отдельно. По его словам, «великан и богатырь, названный Чоботкомъ, на которого, как говорятъ, как то внезапно напали неприятели, как разъ тогда, когда онъ наделъ было одинъ из сапоговъ своихъ. Не имея подъ рукой другаго оружия, онъ въ то время оборонялся отъ нихъ другимъ сапогомъ, еще не надетымъ, и перебилъ имъ всехъ своихъ враговъ, почему и былъ названъ Чоботкомъ» (80, с. 21).

Илья Моровлин был погребён в Софийском соборе. Его могила ныне разрушена. Чоботок лежит в Печерском монастыре. Это – разные люди.

Христиан фон Фризе датирует кончину Олега Моравского 967 годом, то есть уже временем после свержения Ольги. Но почему же он ни разу не упомянут в правление Святослава? Здесь стоит вспомнить ещё один былинный сюжет. Это «ссора Ильи Муромца с князем Владимиром». Конфликт Асмуда со Святославом? Давайте рассмотрим сюжет повнимательнее. Илью не пригласили на княжий пир, и он обиделся. Но как он эту обиду проявил? А вот как:

А как старой-то казак да Илья Муромец
Ён по городу по Киеву похаживает,
Ён на матушки божьи церквы погуливает,
На божьих церквах кресты повыламывал
А все маковки он золочёныи повыстрелял;
А й кричит-то ведь Илья он во всё голову,
Во всю голову кричит он громким голосом:
– Ай же, пьяницы вы, голошки кабацкии!
И выходите с кабаков, домов питейных
И обирайте-тко вы маковки да золоченыи,
То несите в кабаки, в домы питейные
Да вы пейте-тко да вина досыта.

(ИМ, 31)