Первые шаги

Евдоха осталась у сына. Целыми днями сидела она за веретенцем и думала о том, зачем же ей говорили плохое на сноху, но ничего придумать не могла.

— Палыч во всем справедливый человек, — рассуждали родионовцы, вспомнив о ссоре молодых с Евдохой.

* * *

Перед сходом к Карпову зачастили мужики со всех концов села. Только друзья Мурашева не показывались.

— Слышь, Палыч, наделы-то хотят меньшить, землю переделять, — тревожились мужики. — Что делать-то?

— Надо допрежь лишнюю у богачей забрать, поди, хватит на новые души, — отвечал Федор.

Наконец наступил день схода. Богачи и их подпевалы окружили старосту и Мурашевых — Петра Андреевича и Демьяна, остальные теснились ближе к Федору и его товарищам. На глаз было видно, что большинство тянется к Карпову.

— Вот что, мужички, я вам скажу, — начал староста, открыв сход. — За пять лет народилось у нас мужеска пола семьдесят душ. Придется с ними земелькой поделиться. Больше-то нам ведь не прирежут…

Мужики молча поглядывали на Федора.

— Дай-ко мне, Филимон Прокопьевич, словечко молвить, — попросил Карпов.

Староста взглянул на Петра Андреевича, потом разрешил:

— Говори, Федор Палыч, послушаем.

— Земли на новые души, конечно, дать надо, мужики. Без земли крестьянину жить нечем, — спокойно заговорил Федор. — Арендовать-то не всем по силам. Только, по-моему, следует, прежде лишние наделы снять, а тогда и увидим, придется ли прочие мельчить…

Мужики зашевелились, кое-кто заговорил было. Выждав, пока все успокоились, Карпов продолжал, глядя на листок, исписанный цифрами:

— Вот у моего зятя Кирилла Железнова лишний надел, можно взять его, у Петра Андреевича сразу было пять наделов лишних, да Павел выписался — стало шесть, у Никиты Степановича на внуков три надела, а внуки-то еще не родились, у Кондрата Пахомовича два лишних надела заблудились…

Он прочитал длинный список, и оказалось, что семьдесят пять наделов лишних имеются.

— Я так по справедливости считаю: нечего трогать всех, на новые души запаса хватит, — закончил он, свертывая запись. — За одним, мужики, надо и о лугах договориться. Ведь делили до сих пор по наделам. Кому землю прирежем, тому и лугов прибавим. А коли большим хозяевам покажется мало, так они в аренду у киргизов могут взять…

Минуту на сходе царила тишина, а затем начался отчаянный шум. Владельцы лишних наделов не хотели их отдавать, но против них стояли не только те, кому следовало добавить земли, а и все остальные мужики, у которых не было лишков. Кирилл в кучке молодых мужиков весело говорил:

— А что ж! Лишний — пусть берут. Правильно батя сказал. Родит жена сына, тогда и я попрошу прибавки.

Предложение забрать лишний надел у Кирюшки, из двух один, для противников Федора было неожиданным. Они считали, что это их козырь, а Федор с него начал.

— Мужики, зачем ругаться? Наше право, и никто его отнять не может, — сказал Федор, чуть повысив голос.

Ближайшие услышали и начали стихать.

— Филимон Прокопьевич, давай оформлять решение схода. Большинство хочет поступить по справедливости, — предложил Федор старосте. — Зря Кондрат Пахомович разоряется. Когда не нужно было, пахали они лишнее, мы молчали, а теперь должны отдать обчеству…

Староста поглядел на сход. Мужики стояли перед ним плечом к плечу, суровые, решительные. Ясно, что никто от себя не даст отрезать законное, коли у других незаконные лишки есть.

…Вечером Борис, сидя в хозяйской горнице, писал уездному начальнику: «Я подружился с зятем Карпова, но пока ничего особенного выявить не удалось. Сегодня на сходе за Карповым шло почти все село, отняли у видных хозяев лишние наделы, но тут он требовал по закону, ничего сделать было нельзя. За исключением богатых хозяев, Карпова в селе все любят. Попытка опозорить его потерпела крах. Он очень осторожен, поймать с поличным трудно. Буду стараться вступить в их узкий кружок. Такой есть. В него входят следующие: Кирилл Железнов, Родион Дедов, Матвей Фомин…»

2

Для Петра Андреевича прошедшая зима была, пожалуй, самой тяжелой в его жизни. При всей изворотливости он не мог придумать, как заставить сельчан забыть несчастную историю с обыском, забыть, что он ездил с доносом. Если бы Карпова забрали, было бы легче. Но присланный начальником «опытный человек» за месяц ничего не добился, а там и совсем рассчитался с Дубняком и уехал. За два следующих месяца Мурашев измучился, даже похудел, думая, что потерял доверие в глазах начальства. Ведь тогда исчезала надежда расплатиться с Федором.

После появления нового «опытного человечка», тайно передавшего ему записочку от Нехорошко, Петр Андреевич ожил. Бориса устроили у Коробченко и Емельяну поручили подружить его с Кирюшкой. Идею создать свой союз, поданную Мурашеву уездным начальником, он осуществил полностью. Десятка два богатых хозяев объединились вокруг Мурашева и его компаньонов. С ними он вел откровенные беседы о Карпове.