Первые шаги

С прежними предосторожностями, ни с кем не встретившись, Вавилов вернулся домой.

Белоконь выполнил обещание. Не поставив ни о чем в известность комитет, он и его товарищи на следующий день пошли по квартирам железнодорожников, агитируя за прекращение забастовки. «Омичи стали уже на работу», — говорили они. Забастовка сорвалась.

Губернатор края действительно лично пожаловал в Петропавловск, и со дня его прибытия начались аресты среди железнодорожников. Военное положение использовали полностью.

Боясь, что его роль в срыве забастовки может быть разоблачена, Вавилов позаботился, чтобы одним из первых был арестован Белоконь, и через неделю Александра вместе с тринадцатью слесарями уже повезли в Вологду. После этого Константин спокойно возмущался тем, что кто-то спровоцировал срыв забастовки.

— Все равно репрессии на нас сыплются как из рога изобилия, — говорил он Ружину. — Если бы не провокация, то по крайней мере мы добились бы результата, а то и в глазах омских товарищей себя позором покрыли. Они своей цели достигли — всех уволенных приняли на работу. Кто-то связался, Максим, с охранкой, надо выявить его во что бы то ни стало…

Нет ничего тяжелее, как знать, что один из товарищей волк в овечьей шкуре. Комитетчики ходили хмурые. Возникшее подозрение мучило каждого. И, кроме того, из рядов организации одного за другим выхватывали сильнейших товарищей. Ружин, издерганный вконец, писал в Омский партийный комитет отчаянные письма, требуя помощи. Его мучило еще и то, что в последнее время за ним постоянно тянулись «хвосты». Меняя каждую ночь место ночлега, Максим все же не был убежден, что его не выследили.

Плюхин считал, что с руководителем подпольщиков будет покончено днями. При встрече с Вавиловым он сказал:

— Теперь нужно забрать без шума этого Ружина, и настанет покой.

«Верба» усмехнулся. Это не так легко. Всех квартир Максима он не знает. Сегодня вот назначена встреча у Мезина, но Степаныча Константин твердо решил не выдавать: если все же придет революция, Мезин будет живой свидетель его, Вавилова, революционной деятельности. Все надо предвидеть…

Пряча пачку кредиток, провокатор заверил шефа, что Ружина обязательно выследят.

2

Чтобы достойно почтить высокого гостя, Савины устроили у себя бал, с ужином после танцев. Съезд начался после девяти часов вечера. Калерия, сверкая бриллиантами, встречала гостей у входа в гостиную.

Первым, на правах друга дома, явился Виктор Михайлович Коломейцев.

— Вы чудное видение, — говорил он, целуя ручки хозяйки. — Наш гость будет ослеплен.

Калерия Владимировна подарила его ласковой улыбкой и незаметным движением спустила узкую бретельку платья — пусть ничто не скрывает ее точеных плеч.

Полковник Шмендорф вошел, как всегда, военной походкой впереди супруги. Окинув критическим взглядом воздушный наряд хозяйки и чуть дольше задержав его на бриллиантовом ожерелье, он небрежно поцеловал кончики тонких пальцев, сказав:

— Сегодня вы Афродита, выступающая из пены морской. Можно пожалеть, что пена слишком высоко захлестнула вас.

Хозяйка засмеялась и пошла приветствовать Эмилию Карловну и других гостей, беспрерывно появляющихся на пороге гостиной.

Молодые супруги Сонины приехали незадолго перед прибытием генерал-губернатора. Серж, ставший теперь Сергеем Ефремовичем, старался добросовестно выполнять обещание, данное родителям Даши перед свадьбой.

Одевался он по-прежнему изысканно, но уже, как подобает серьезному человеку, наследнику разгуляевских миллионов, говорил солидно, тоном подчеркивая значительность сказанного. Под руководством тестя Серж изучал торговое дело и кое в чем проявлял способности. С Дашей всегда был ласков, учил ее светским манерам, сам заказывал ей наряды.

Целуя руку своей бывшей любовницы, он окинул рассеянным взором ее туалет и украдкой сравнил обеих женщин.

«Даша, конечно, не так эффектна, как Савина, но очень мила», — подумал он.

Молодая мать в своем простого покроя платье из ярко-синего шелка, выгодно оттенявшего темно-русые волосы и румянец на смуглых щеках, выглядела стройной и юной. Она скромно улыбалась на комплименты хозяйки. Муж подал ей руку и повел в глубину зала.

— Чудесная пара! — говорила Калерия Владимировна гостям. — В наш прозаический, денежный век — и такая романтика! За одно то, что Семен Данилович благосклонно отнесся к любви этих детей, он достоин всяческого уважения…

…Не удалось Сидору Карповичу посмеяться над Разгуляевым, навязав ему Сержа в зятья. Семен Данилович заставил Савина самого приехать сватом, угрожая открыть его подлость, причем пригласил к себе перед этим всех важных купцов города.

— Что ж, Сидор Карпович! Я своей дочери не враг. Была бы настоящая любовь, я за деньгами не гонюсь. Парень сирота, у тебя в доме воспитывался, худому ты, поди, не научил. Будет Сергей мне за сына, раз они с Дашей полюбили друг друга, — ответил он Савину на сватовство и вместе с женой торжественно благословил молодую пару.

— Преждевременно роды произошли, — объяснял всем солидный врач, — оттого, что Даша оступилась.