Первые шаги

Вначале было установлено, что тот, приехав из России, сперва проехал в Омск, а оттуда вернулся в Петропавловск. Затем выяснилось, что приезжий с первых же дней стал ходить к железнодорожникам, политическим ссыльным. Плюхин сделал запрос через жандармское управление о нем и спустя полгода получил в пакете дело Вавилова — «Вербы» — с его фотографией и подпиской, данной им охранному отделению. Петропавловский полицмейстер перелистывал маленькую папочку с волнением влюбленного. Это то, чего ему до сих пор недоставало.

Он не сделал ошибки, не поторопился вызвать к себе «Вербу»: нельзя компрометировать его в глазах рабочих связью с полицией. За ним просто продолжали вести наблюдение.

А сам Александр Никонович по-прежнему чутко следил за все возрастающим стачечным движением в России, читал попавшую в руки жандармов подпольную литературу, листовки. «Чтобы вернее бить врага, надо знать его сильные и слабые стороны», — говорил он шефу жандармов, и тот, согласившись с ним и высоко оценив петропавловского полицмейстера, предложил ему быть своим помощником.

Через конфискованную литературу узнал Плюхин о расколе партии на большевиков и меньшевиков. «Бороться надо с большевиками, эти опаснее для правительства», — решил он, ознакомившись с программой меньшевиков.

Когда в августе пятого года к нему все чаще стали поступать от полицейских листовки, обнаруженные на территории города и даже в ближних селах, Плюхин, читая их, решил, что пора использовать основной резерв — «Вербу».

По наблюдениям было известно, что служащий Савина часто днем бывает на меновом дворе. Там можно с ним на виду у всех поговорить. Ничего подозрительного. Мало ли что полицмейстер может спросить у служащего крупнейшего купца…

Плюхин зачастил с выездами на меновой двор. Один раз он увидел Вавилова и, выскочив из пролетки, подозвал его к себе.

— Здравствуйте, господин Верба! — любезно приветствовал его Плюхин и с удовольствием заметил, как тот побледнел. — Пора вам приступить к исполнению ваших прямых обязанностей. Вы здесь обжились и вошли в курс нужных нам событий. Дело мы ваше давно получили, — продолжал он благодушно. И вдруг, сразу переменив тон, строго приказал: — Сообщите, кто распространяет листовки.

— Какие? — запинаясь, пробормотал Вавилов.

— Вы не знаете, какие бывают листовки? — понизив голос и саркастически усмехаясь, бросил Плюхин. — Советую не притворяться, господин Верба!

Растерянно бегая глазами по сторонам, Вавилов несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, наконец выдавил:

— Две девчонки… Анна и Надька… Сейчас прокламации у них… Живут на выселках… — Вавилов шепнул адрес.

— Хорошо! — словно не замечая волнения Вербы, одобрил Плюхин — Можете идти. Пока все пусть идет по-старому. Когда будет нужно, я вас вызову…

С тех пор прошло два месяца, и вот потребовалось срочно вызвать «Вербу». Назревали важные события. Железнодорожная забастовка, начатая в Москве, расширялась, захватывала всю линию Сибирской дороги. Надо принимать меры.

…При входе полицмейстера Савин радостно вскочил и кинулся навстречу. «На ловца и зверь бежит!»

— Пожалуйте, Александр Никонович! Вот не ожидал! — весело говорил купец, ведя под руку важного гостя к столу. Он называл его запросто по имени, поскольку Плюхин с женой были постоянными посетителями «четвергов» Калерии.

— Присаживайтесь, чайком побалуемся, — предложил радушно хозяин, хлопнув в ладоши. — Дай чаю, закуски и чего погорячее, — приказал он появившемуся Митьке.

Выскочив опрометью из кабинета, тот через минуту уже вернулся с полным подносом. В хозяйстве Митьки, расположенном в соседней комнате, поднос никогда не был пустым. С привычной ловкостью расставив все на столе, Митька, по движению бровей хозяина, исчез.

— А я было к вам хотел ехать с просьбой, Александр Никонович, — наливая коньяк, первым заговорил Савин. — Газета нас, больших купцов, крепко обижает последние месяцы…

— Давно надо было сказать, — выслушав его, сказал полицмейстер. — Дела, батенька мой, нет времени за всем проследить. Уважаемое купечество мы не дадим в обиду. Цензура завяжет рот ретивым борзописцам, а будут артачиться — можно и газету прикрыть…

Обещание полицмейстера вполне удовлетворило Савина. Действительно, проморгал он. Сразу же следовало поговорить с Александром Никоновичем. Он горячо поблагодарил гостя от имени купечества и молча вторично налил стаканчики, ожидая, что скажет полицмейстер, — без дела он в контору не приехал бы.

Плюхин давно пришел к выводу, что лучший способ сноситься с «Вербой» — безусловно через его хозяина, никакой опасности разоблачения «Вербы» тогда не будет. Конечно, говорить купцу правды не следует, незачем ему знать методы работы жандармского управления.

Собираясь к Савину, Александр Никонович придумал, по его мнению, вполне правдоподобную версию для объяснения своего желания — поговорить по секрету с одним из служащих.