Первые шаги за гранью

Виктория наконец выключает истинное зрение и в полубессознательном состоянии падает на песок. Бои… Нет, изучение окончено. Можно немножко передохнуть и идти дальше…

— …хвостая! Эй, очнись, жопохвостая! — пробивается в сознание блондинки голос Гогзу.

Обеспокоенная орчиха пытается, как умеет, привести в чувство девушку-кошку. Та, что поклялась не привязываться волнуется за ту, кого боится… Виктория знает. Виктория видит в голосе орчихи эхо её прошлого. Того, о котором «Гогзу» не рассказывала. Глаза блондинки закрыты, как обычные, так и настоящие. И всё же Виктория видит. Впервые заметив некоторые вещи, уже не можешь перестать обращать на них внимание…

— Да хватит хлестать её по щекам, это не поможет! — вопит Тангулиэ.

В голосе этой женщины тоже видно многое. Эта уже немолодая, но ещё не начавшая стареть брюнетка, как и орчиха, немало скрывает. Но в отличие от «Гогзу», Тангулиэ прячет настоящее, а не прошлое.

«Где Ренэро? Почему никто не говорит о том, куда исчез мой воспитанник? Кто такая Виктория Вуднайт и её товарищи? Что нужно господину Грубу от них? Зачем мне приказали участвовать во всём этом и почему ничего не объяснили? Где Ренэро?»

Все эти эхо, отражения мыслей, как капли дождя по брусчатке, стучат по поверхности Викиного сознания. Сами же голоса женщины и футы-орчихи слышатся странно.

Они словно приходят издалека и идут медленно и осторожно, боясь потеряться, нащупывая знакомый путь в страхе что он исчез… Как будто пересекающие пустыню караваны без компаса, под мёртвым небом, лишённым всех звёзд разом.

Голоса искажены чем-то. Они звучат неестественно, незнакомо. Слишком протяжно, слишком громко, слишком тускло. «Каждое колебание воздуха как отчаянно цепляющийся за жизнь корень в лесу сломанных деревьев…» — думает Виктория.

Блондинка чувствует себя так, как будто плывёт. Волны неведомого океана качают её рассудок, то захлёстывая его полностью, то выбрасывая на пляж островка из голосов Гогзу и Тангулиэ, где каждая песчинка — эхо какого-то события, мысли, воспоминания из жизней этих двоих.

Этот островок вскоре тонет в тёмной воде. Уровень воды повышается ежесекундно, топя Викин разум вместе с островком… Ведь где-то далеко в этом океане тает очередной айсберг из чёрного льда. Многогранная глыба, острая со всех сторон, в которой заморожена память. Память об увиденном истинным зрением. Не только здесь, не только сейчас, на шепчущем суде… Айсберги хранят в себе всё. Всё что когда-либо было увидено, услышано, поглощено телепатией, но при этом в силу разных причин не понято, не воспринято, не распознано… Но всё же увидено и запомнено.

Почти утонув, наглотавшись сладкой ядовитой воды, Виктория становится едина с океаном и всплывает на поверхность. Волна с силой выкидывает блондинку на очередной пляж, состоящий из крика орчихи:

— Да не мешай, я и не таких смертников откачивала! Ща я этой дуре как ёбну, и она сразу очнётся…

Всё это всегда было здесь, с самого начала. Этот остров, эти воды, то, что под ними, этот крик и эти айсберги. Были до того, как Виктория начала пользоваться истинным зрением, до того, как обманула себя, подумав, что начала пользоваться истинным зрением, до самой Виктории и до её души… Каким-то образом девушка знает, что затопивший целый мир океан и чёрные айсберги в нём старше самой Вселенной.

«Но ведь чтобы здесь не было противоречий время должно быть плоским кругом, а оно — ленивый рыжий кот. Тогда получается…» — Виктория не успела увидеть конец этой мысли. Океан вновь поглотил девушку, и тёмная вода закрыла обзор.

Почему все эти холодные чёрные зеркала таяли сейчас, устроив разуму блондинки небывалый водный аттракцион?

«Я увидела то, как надо видеть, куда надо смотреть. А потом посмотрела куда надо, как надо… И теперь мои глаза-солнца в небе этой кладовки разума пропускают слишком много света. Теперь здесь слишком тепло и светло. Айсберги обречены на вымирание…» — думала Виктория, погружаясь в тёмную водяную пучину.

Айсберги отвергнутой памяти, один за другим, продолжат таить. Продолжат становиться частью постоянно растущего тёмного океана, на волнах которого то тонет, то всплывает рассудок девушки…

* * *

— Мяу… Мяу!!! — издаваемые Викторией звуки перешли в шипение, когда она поняла, что её с силой дёргают за хвост.

— Прямо как настоящая кошка… — с удивлением сказала Гогзу и повернувшись к Тангулиэ победоносно добавила, — А ты говорила не сработает!

— Кому-то надо хуй откусить и тентакль в жопу засунуть, — злобно сказала Вика.

— Эй, я же из лучших побуждений… — Гогзу отошла на пару шагов назад.

Виктория сидела на песке. Перед глазами всё плыло, голова кружилась. Чёрные волны в итоге подняли рассудок девушки в небо, к глазам-солнцам. И сквозь них вытолкнули наружу, в реальность.

— Вы в порядке, леди Вуднайт?

— Нет, но так и должно быть. У моей способности видеть природу вещей есть ряд побочных эффектов.

— Маги… — хмыкнула орчиха.

Знай Вика обо всех «побочных эффектах» заранее, она скорее всего не решилась бы зайти в использовании истинного зрения так далеко.