Первые шаги за гранью

У каждой карты был числовой показатель силы, определявший, собственно, её силу. Помимо этого, все карты делились на четыре масти, или фракции: небо, мрак, пламя, зима. Ещё каждая карта обладала особым свойством — оно было написано на лицевой стороне. Свойства были довольно простыми, например: «+1 силы если у врагов карта мрака», или «неуязвима для карт зимы с силой меньше 3». Только вот карт было дохера и больше. А ещё существовали особые комбинации, которые, сука, надо было знать наизусть. Три дракона получали удвоенную силу. При наличии в звене ледяного и огненного фениксов всё звено было неуязвимо для карт пламени и зимы. В общем, исход столкновения звеньев считался хитровыдуманно. Но в конечном итоге всё сводилось к трём вариантам: победе одной из сторон или ничьей.

Если побеждали атакующие, то все карты защитников «умирали» и шли на кладбище, а тому игроку, которого атаковали наносился урон. В качестве «очков жизни» в игре использовались фишки. Если же побеждали защитники, на кладбище шли карты атакующего игрока. После этого команды менялись ролями. Когда каждая команда побывала и в атаке, и в защите, раунд кончался, и каждый игрок вытаскивал из общей колоды новые карты — пополнение. Затем игроки могли обменяться картами с союзниками, однако менять можно было только одну карту.

Когда у одного из игроков кончались фишки, он выбывал, и команда продолжала играть без него, что заметно ослабляло её в защите. Выигрывали, понятное дело, те, кто вышибал из игры всех игроков команды противников.

Причём здесь была справедливость, Вика так и не поняла. Зато карты были красивенькие. И явно не ручной работы — дублировавшиеся карты были одинаковы до последнего штриха.

— Теперь обсудим дань, — сказала Тангу, закончив объяснять правила.

— Дань? — спросил Эрик.

— Плата проигравшей команды победителям.

— Ставки, — пожала плечами Мария.

— Нет, дань, — строго сказала Тангу.

— Ну дань так дань…

— Кодекс азартных игр и спортивных пари говорит, что проигравший всегда обязан платить победителю деньгами, если не было иной договорённости. Плата может быть символической, однако она обязана быть. В случае, если дань не была оговорена до начала игры или пари, проигравший может заплатить по своему усмотрению, сколько считает нужным. Если одна из сторон хочет получить или отдать дань какой-либо услугой или предметом, чья стоимость сомнительна, денежный эквивалент должен быть заранее оговорён. Если обе стороны желают подобного, необходимо лишь взаимное согласие, денежный эквивалент можно не оговаривать.

— И вот тут я должен сказать, что хочу увидеть в действии «шепчущий суд», чем бы это ни было, леди Вуднайт, — сказал Груб, — Назовите свою цену… Я имею ввиду, цену демонстрации этой магической карты.

— Я отказываюсь ставить её за любые деньги.

— Я не говорю о том, чтобы забрать у вас артефакт, леди Вуднайт, я всего лишь хочу, чтобы вы показали мне и моим подчинённым как он действует. Ну или хотя бы мне.

— Всё равно отказываюсь. Лучше дайте мне ещё алкоголя… Смех Грыдваля отличный напиток, к слову.

Разговоры про шепчущий суд и долгое перечисление правил карточной игры вернули Виктории напряжение. Она снова начинала думать о том, чему учила Яо… А вместе с тем, вспоминать шепчущий суд. И ночь тысячи кошмаров. По цепочке, одно воспоминание всплывало за другим, за каждой тревожной мыслью приходила следующая, полученные от Яо знания накладывались на пережитое в Верданте, где-то на краю сознания вертелись десятки вопросов, подвергающих сомнению привычную картину мира, а Вика была готова поклясться, что слышит смех Азы-Лисс-Уторы. «Вот поэтому мне и надо напиться… Мария, сука, ну нахер ты вспомнила про шепчущий суд?»

— Прости, — телепатически сказала Мария, уловившая пускай не мысли подруги, но её эмоции.

— Увы, леди Вуднайт, но вы находитесь на границе опьянения, допустимой во время радлитоэ. Я не могу позволить вам дальше напиваться, — стоял на своём Груб.

Виктория издала подобие утробного рыка.

— Значит, принуждать меня использовать артефакт, способный всех нас погубить можно, а позволить мне вволю бухать чтобы расслабиться нельзя? Вызывать у меня одни из худших воспоминаний в моей жизни, раз за разом напоминая про шепчущий суд можно, а мне тем временем нельзя бухать чтобы снова про это забыть? У меня были просто охренительно напряжённые пять суток после того, как я… выполнила твою просьбу, Тауэр Груб, но мне нельзя отдохнуть как я того желаю? Да ну нахер!

— Леди Вуднайт, вы слишком горячитесь, вам надо успокоится, — сказал Маниил.

Герцог нахмурился и очень серьёзно сказал:

— Виктория, не забывайся.

— Это ты не забывайся, герцог-хуерцог. Я ходящая-за-гранью, чемпион Рал-Нэш-Уторы, и, если я хочу бухать, я буду бухать.

Голос Груба стал холодным как лёд:

— Девочка, я видел и пережил под небом своего мира куда больше, чем ты во всех тех мирах, где побывала. Последний раз предупреждаю — уймись и не нарушай традиции моей страны. Или я перестану делать тебе и твоим друзьям поблажки.