Первые славянские монархии на северо-западе Европы

Король немецкий, узнав о событиях в Чехии, послал к Болеславу послов с предложением, что если он захочет вступить в вассальные отношения к немецкому королю, то может спокойно владеть захваченной страной, что в противном случае неминуема война. Но Болеслав был далек от мысли унизиться перед немцами, он высокомерно отнесся к королевским послам и начал готовиться к обороне. Он уже давно начал волновать немецких графов, со многими из них вошел в дружбу, других подкупил; мятеж, готовый вспыхнуть в Германии, запутывал немецкого короля и делал его нерешительным. Во главе недовольных королем были Бруно, родной брат его, впоследствии епископ Аугсбургский, маркграф Генрих Баварский, Эрнест и граф Герман, бывший претендент на королевскую корону. Генрих узнал еще зимой о недовольстве им в среде высшего дворянства, но думал обезоружить недовольных любезностью и щедрыми подарками и вел себя так, как если бы все было спокойно. Только в августе начал он действовать решительно. Заговорщики не соединили своих сил, и король в одиночку стал преследовать их. Первым пострадал Генрих Баварский, владения его были заняты королевскими войсками, и сам он должен был спасаться бегством; только помощь Болеслава Польского сделала его способным сопротивляться королю. Оба врага сошлись под Амерталем; здесь снова не посчастливилось графу Генриху. Поляки, его союзники, забраны были военнопленными, король двинулся к Кросно; при осаде этого города был взят в плен Эрнест. Дела графа Генриха были из рук вон плохи, попытка вовлечь в заговор графа Зигфрида не привела ни к каким результатам, и он нашелся вынужденным вместе с Бруно и другими заговорщиками искать спасения в Польше[225]. 8 сентября король считал заговор потушенным, отобрав в казну и раздав любимцам поместья маркграфа Генриха.

Все лето и зиму 1003 г. Болеслав провел в Чехии и успешно воспользовался неурядицами Германии. Он укрепил западные границы Чехии, тревожил частыми нападениями баварцев[226] и продолжал усиливаться в Лужицах. Известно, что в Мишне по настоянию Болеслава оставлен был бургграфом Гунцелин, союзник и родственник польского княжеского дома. К нему обратился Болеслав через своих послов, напоминал о прежних обязательствах и просил сдать город. Но Гунцелин отвечал: «Я все для тебя готов сделать, но этой просьбы исполнить не могу: в городе находятся королевские войска, которые не допустили бы меня исполнить твое желание; если даже разузнают об наших сношениях, моя жизнь подвергнется опасности». Получив такой ответ, Болеслав удержал под стражей Гунцелиновых послов и поспешил к Лабе. Отыскав в реке брод, под утро переправил через нее войска и потянулся по берегу. Предупредил жителей Стрелы, чтобы они нисколько не беспокоились и не разглашали о наезде поляков. Весь успех дела был рассчитан на быстроту и неожиданность, для этого войско разделено было на четыре отряда, и каждый отряд получил приказание, пограбив окрестности, собраться близ Цирина. Небольшая часть войска назначена была для наблюдения, чтобы местный маркграф не сделал нечаянного нападения. Следствием быстрого и неожиданного наезда было то, что весь прекрасный гломачский край[227] в один день был опустошен огнем и мечом и все его население забрано в плен. После того как все отряды собрались в назначенное место, с восходом солнца отправлена была вперед добыча; но при переправе через Лабу потеряно было много народу. Говорят, что при этом взято в плен до 3000 человек, очевидцы же уверяют, что гораздо более.

Королю Генриху II в начале зимы 1003 г. представлялась возможность выступить войной против беспокойного соседа, так как внутренние волнения внутри Германии были прекращены им, и Болеслав оставался только при собственных средствах обороны. Поэтому в зиму объявлен был поход в землю мильчан, недавно захваченную польским князем. Но Болеслав хорошо знал о намерениях короля, был готов встретить его с вооруженной силой и сделал так, что поход не удался; немецкие войска разграбили несколько селений в мильчанской области, но побоялись двигаться дальше, по направлению к Польше или Чехии. «Если бы не помешал весьма глубоко выпавший снег, то во всей этой стране не осталось бы ни одной живой души», – говорит современный немецкий патриот.