Первые славянские монархии на северо-западе Европы

Отступление немцев было весьма поспешное: они перешли Одру, когда еще Болеслав не угадывал их намерения и не принял своих мер. За Одрой, однако, они заведены были в лесистые и болотистые местности, где могли продолжать путь с крайней медленностью и осторожностью. Сюда послал Болеслав отряд своих стрелков с приказанием вредить, сколько можно, отступавшему неприятелю; чтобы приостановить немного движение его, послал аббата Туни в немецкий лагерь и начал через него переговоры о мире. Аббат Туни, «монах по одежде, на деле же коварная лисица», был признан за шпиона и удержан в лагере, пока немецкое войско по наведенным накануне мостам переправлялось через болото. С передовым отрядом император двинулся вперед; остальное войско поручил архиепископу Геро и маркграфу Геро, предписав им величайшую осторожность. В самом деле, положение немецкого войска было затруднительно: незнание местности завело его в лес, окруженный со всех сторон трясинами; кругом скрывались стрелки Болеслава, выжидавшие случая напасть на него. Вскоре после отбытия императора «неприятели, скрывавшиеся в ближайшем лесу, три раза ужасно прокричали и быстро напали на наше войско, когда еще наши не успели выстроиться. Храбро отстояли наши два нападения… но потом неприятели взяли перевес, рассеяли наших и поражали стрелами. Архиепископ Геро и граф Бургард – последний раненный – едва спаслись и дали знать о случившемся императору; молодой Людольф с немногими взят в плен, графы Геро и Фолькмар с двумястами лучших рыцарей убиты и ограблены». Поражение было полное. Память о нем так живо сохранилась у немцев, что межиборский календарь в память поражения 1015 г. в жупе Дедошской отмечает 1 сентября как день общего траура.

Получив известие об этом поражении, император хотел возвратиться и отдать последний долг христианского погребения павшим воинам. Но, уступая общей просьбе, поручил епископу Мишенскому Эйдо испросить у князя польского позволение на погребение убитых и выкупить тело маркграфа Геро. При виде поля сражения, покрытого трупами соотечественников, Эйдо заплакал горькими слезами и стал молиться за души убитых. Польские воины, продолжавшие еще грабить павших, проводили его к Болеславу; выпросив у него разрешение, Эйдо при помощи самих поляков стал предавать земле трупы своих соотечественников; тела маркграфа Геро и его товарища Видреда отправлены были в Мишну.

Между тем император с остальным войском отступал по стране мильчанской к городу Стреле; следом за ним шел польский королевич Мечислав. Но император успел добраться до Межибора и был вне опасности; маркграфу Герману поручил он следить за движениями Мечислава и защищать от него Мишенскую марку. Под утро 13 сентября поляки перешли Лабу, в количестве семи конных полков, и встали под самой Мишной, часть войска начала опустошать окрестности, другая осаждать город. Стража городского предместья Ветники, отчаявшись в успехе защиты, покинула свой пост и перебралась в вышгород. Поляки заняли покинутое предместье, захватили в нем все, что нашли, и зажгли его; в двух местах подожгли и вышгород и делали на него непрерывные нападения. Маркграф Герман, замечая, что его отряд теряет силы и присутствие духа, призывает к защите города и женщин. Они, вошедши на укрепления, подготовляли камни и бросали ими в осаждающих; пожар заливали водой, а когда ее не хватало, выкачивали бочки с медом и тушили пламя. Так держалась Мишна целый день. Наблюдая за действиями осаждающих и осажденных с горы, поблизости находящейся, Мечислав поджидал те отряды, которые отделились для грабежа и опустошения окрестностей; а они, прошедши страну с огнем и мечом до реки Яны, вернулись поздно вечером на усталых конях. Предположено было переночевать здесь и утром снова ударить на город. Но замеченная прибыль воды в Лабе заставила принять меры предосторожности и отступить от города. Этим кончились военные события 1015 г. – Мишна скоро получила от императора новые подкрепления, 8 октября приступили к восстановлению предместья, 22-го работа была уже кончена.