Первый Феникс

Глеб еще несколько секунд пристально вглядывался в едва различимое в полутьме лицо девушки.

– Ждем десять минут, – он поджал губы, – и уносим.

– Хорошо, спасибо, – облегченно вздохнула Лиза.

– Я не одолжение тебе делаю. Десять минут, – еще раз повторил майор.

Доски коробов заскулили под шагами охотника, который, недовольно скривившись, чуть отошел. Установленный на массивных наручных часах таймер еле слышно пищал, отсчитывая секунды.

Девушка села рядом с Юрой настолько близко, насколько могла, чтобы не касаться его. Она внимательно смотрела на лицо юноши: спокойное, будто он глубоко спал. Почти довольное. Ей хотелось поправить его руку, неудобно вывернутую и придавленную телом, но в голове стойко держалась мысль: «Прикасаться нельзя, только ждать». И она ждала: сидела, практически не шевелясь, не отводя взгляда от темного силуэта перед собой. И не замечая, что сразу две пары глаз следят за ней из глубины коридора.

Глеб смотрел на почти слившиеся с темнотой фигуры, слушая отсчет секунд. Ровно десять минут, не больше – на шестисотой секунде он заберет рядового и унесет в палату, а там уже пусть сколько угодно лежит или гуляет по другим сторонам. Но оставлять своего подчиненного, вверенного ему человека, он не мог. Тем более что днем ранее Юра их не оставил. А девушка… Он не доверял ей. Головой все понимал – она сама жертва, но слепые сомнения червями прогрызали мозг, копошились в животе и горле. И Глеб тоже не замечал, что всего в шаге, на расстоянии вытянутой руки, кто-то широко улыбается, едва сдерживаясь, и внимательно наблюдает за лежащим на полу парнем.

* * *

Марина сидела на краю кровати, равномерно покачиваясь в такт тиканью белых настенных часов. Толстая секундная стрелка подрагивала и казалась слишком крупной для легкого белого корпуса. Казах сидел там же и в той же позе, терпеливо дожидаясь, пока лейтенант сама заговорит.

– Ты знакомый Глеба? – спросила она наконец, глядя перед собой.

Казах задумался на несколько секунд:

– В каком-то роде.

– То есть?

– Мы уже виделись. Выходит, да, знакомые.

– Ясно. Значит, нет. – Она несколько раз кивнула, думая о чем-то своем. – И кто ты?

– Абдиба…

– Кем работаешь?

– А, водителем.

– Что водишь?

– Скорую. И такси.

Девушка бросала вопрос в стену и тут же задавала новый, даже не дослушав ответ. Лишь бы только не молчать. Он ерзал из-за ощущения допроса. Трудно говорить с человеком, который не смотрит на тебя и думает совсем о другом. В такие моменты беседа становится сухим рефлексом, плохим способом разбавить тишину.

– Так много работаешь… А лет тебе сколько?

– Тридцать шесть.

– И здесь чего?

– Хочу помочь. – Он подождал и нерешительно добавил: – Почему ничего не происходит?

– А все уже произошло. – Она горько улыбнулась самой себе. – Мы проспали.

– А где…

– Не боишься? – Марина перебила парня и наконец развернулась к нему лицом.

– Чего? – Он опешил, столкнувшись с ее твердым взглядом.

– Быть тут. По крови идти не страшно было? На трупы смотреть?

– Нет.

– Смелый, молодец.

Лейтенант снова отвернулась и уставилась невидящим взглядом в стену. Мозг сверлила одна и та же мысль: «А вдруг Вася не вернется?» Она отметала ее как могла, но та возвращалась снова и снова, толстым сверлом входя через череп прямо в мозг.

– Ждать сложно, – негромко сказал Абдибакыт, следя за реакцией девушки. – Нужно чем-нибудь заняться.

– Мы ничего сделать сейчас не можем. – Она безразлично пожала плечами.

– А феникс?

– Ты хочешь найти феникса? – Она посмотрела на него, поджав губы.

Казах несколько раз быстро кивнул. Девушка раскрыла было рот, чтобы отпустить нелицеприятный комментарий, касающийся его умственных способностей, но вдруг передумала.

– А ты прав, – удивленно протянула она. – Поисковик у нас Вася, но мы-то чем хуже, да? Да-да, – кивнула сама себе, – конечно.

Парень молча кивнул.

– Юра толком ничего не узнал, но, думаю, даже с этим можно работать. Пошли, нам нужен список пациентов. – Марина вскочила с места и решительно направилась к выходу.

– А дальше?

– Расскажу все по пути, пошли-пошли.

Оба вышли из палаты, и водитель плотно закрыл дверь за собой, но вдруг замер, не успев отпустить дверную ручку, и нахмурился.

– Что такое? – нетерпеливо спросила девушка.

– Ты ничего не слышала?

– Нет.

Марина аккуратно зашагала по деревянным коробам, глядя только на темную фигуру напарника в середине коридора, чтобы не смотреть на засыхающую кровь под ногами. Глеб обернулся на звук и, слабо улыбнувшись, кивнул ей. Абдибакыт еще несколько секунд постоял перед дверью – он мог поклясться, что слышит чье-то тяжелое дыхание. Крепко сжимая облезлую дверную ручку, он прислушивался.

Где-то в стороне зазвучал голос девушки – наверное, она его позвала, кто знает. Казах успокоил и легкие, и сердце, чтобы создать вокруг себя тишину, сконцентрировался на звуках за дверью (и их отсутствии), так что не мог разобрать, что говорила лейтенант. Хриплый, болезненный вдох. Пауза. Свистящий выдох. Абдибакыт так резко вынырнул из концентрации, что потерял равновесие и чуть пошатнулся. Скрипнули доски. Он в ужасе раскрыл глаза – звук спугнет того, кто находился за дверью.