Первый из могикан

Беглый наружный осмотр. Размеры капсулы внушительны, но по сути это тот же цилиндр плазменно-двигательной установки, только сверху на него надет не шар, а усеченный конус. Восемь ракет на внешней подвеске. Неплохо!.. Дюзы двигателей ориентации. Еще какие-то дюзы. Что-то новенькое… Ага, это двигатели бокового смещения. Полезная вещь, одобряю. Так… дополнительные топливные баки… а это что? Странные какие-то захваты непонятно для каких целей. Ну ладно, они мне вряд ли пригодятся…

Так, а это что — шлюз? Точно, не просто люк, а настоящий маленький шлюз. Выходит, одна капсула данного типа может состыковаться с другой? Запомним…

Как ни странно, в рубке два ложемента — уступом. Правый выдвинут чуть вперед. Выходит, капсула двухместная? Один — пилот, другой… штурман, что ли? Быть того не может при мощном компьютере. Оружейник? Бортинженер? Или мне досталась учебная «спарка»?

Возможно. Но спросить не у кого — приведшей меня сюда адъютантессы уже и след простыл. Нет, наверное, у меня не «спарка»… Мне почему-то так кажется. Наверное, меня решено выпустить в полет одного… Почему, спрашивается?

А я ведь догадываюсь почему…

Валюсь в ложемент и начинаю тестировать системы. Двигатели — норма. Топливоподача… так… задействована резервная система, а основная остановлена из-за возможной неисправности. Навигация — норма. Вооружение… невозможность пуска первой и четвертой ракет. Вот зараза! Ну и зачем они висят, если их нельзя выпустить?!

Дальше, дальше… Управление — норма. Радары — норма. Жизнеобеспечение — норма. Связь — норма, но это стоит проверить прямо сейчас.

Дужка с наушниками и зернышком микрофона не претерпела никаких эволюционных изменений. Даже захват для нее в углу приборной панели точно такой же, как в моей старой капсуле. А как включиться в общую трансляцию?.. Ага, вот как.

Шумы, шорохи — и голоса. Грубые, эксменские, родные. Первоматерь моя Люси, сколько же времени я вас не слышал!

— «Жанна-14», отзовись. «Жанна-14», отзовись. «Жанна-14»…

— Швейк вызывает Присыпкина. У меня проблемы с тепловым режимом. В рубке очень жарко.

— Здесь Присыпкин. Сейчас прямо все брошу и побегу к тебе устранять. Потерпишь.

— «Жанна-14», отзовись…

— Ага, тебе бы такое! Тут у меня жара, как в сауне. А компьютер говорит, что все в норме…

— Ну и правильно говорит. Сауна для здоровья полезна. Считаешь, что не вытерпишь, — зови техников, а мне не мешай. Надоел.

— «Жанна-14», отзовись. «Жанна-14», отзовись…

Вроде голос какой-то знакомый… Нет, не могу распознать чей.

— Эй, Батлер, слышишь меня? Это Фердыщенко. Твоя колымага в порядке?

— Тьфу-тьфу-тьфу! Даже удивительно.

— Не радуйся, это плохой признак. Будь начеку и чуть что — докладывай.

— Слушаюсь, мэм. Непременно, мэм. Смешки.

— А в морду за «мэм» не хочешь? Сделай только милость, вернись живым…

— Докладывает Дымов. К старту готов.

— Докладывает Полайтис. К старту готов.

— «Жанна-14», отзовись…

— Докладывает Лажуа. К старту готов.

— Докладывает Магнессон. К старту готов.

— «Жанна-14»…

Ну что там эта «Жанна»? Отозвалась бы уж скорее.

Ох!.. А какой номер моей шахты — уж не четырнадцатый ли?

Лезу на карачках посмотреть — ну точно! «Жанна-14» — это я.

— Докладывает «Жанна-14», — торопливо бросаю я в микрофон. — Здесь Тим Гаев. К старту… еще не готов.

— Тим!.. Повтори! Кто говорит?

— Говорит Тим Гаев, — произношу я в микрофон уже спокойнее. — Готовлюсь к старту, готовность… три минуты.

Даже меньше. Дать команду задраить рубку и изучить расположение основных клавиш, вот и все, что от меня требуется. Эргономика тут немного отличается от той, к которой я привык, и мне понадобится время, чтобы освоиться с управлением до полного автоматизма. Зато все индикаторы выводятся на центральный обзорный экран, как и в моей старой списанной посудине. Уже проще.

— Не имею полетного задания, — добавляю я.

— Успеешь с заданием! Тим, это я, Мустафа! Безухов я! Не узнаешь?..

Мой ведомый? Жив?

Вспышка радости — знаете, что это такое? Как бы объяснить… Примерно так: тебе вручают билет обязательной государственной лотереи для эксменов, удержав его стоимость из жалованья, ты делаешь вид, будто ничуть не разозлен, а потом подходит тираж, и на твой номер нежданно выпадает крупный выигрыш в полосатеньких купюрах… Потом можно впасть в любое настроение, но первоначальная вспышка обеспечена.

Можно сравнить и с оргазмом. Немножко не то, но близко.

— Ты меня тоже не узнал, — ворчу я. — А где Хартрайт?

— Ты что, не знаешь? Сгорел Джо возле Цереры. Из стариков тут только я да Шпонька. Был еще Джингль, но у него аппендицит…

Вот как. Джо сгорел. И не он один. Из всей Четвертой эскадры остались жалкие очески — четверо из семидесяти двух. От остальных не осталось даже пепла.

Кто-то прикрывал меня, кто-то изображал движущуюся мишень возле Цереры — почти никто не струсил, не повернул. Я знаю: не зря. Мы сами рвались в пилоты, держа в уме более чем вероятную гибель, но все-таки каждый надеялся на лучшее…

— Докладывает Вожеватов. К старту готов.

— Докладывает Пилар. К старту готов.

— Эй, все тихо! Тим, ты-то как жив остался? Что чужак? Ты его уделал, да?