Первый холодный день (СИ)

— Ясно, — через силу выдавила я из себя, — может тебе что-то надо?

— Нет. А ты куда-то собралась? — странно, но ей явно ставало лучше и довольно быстро. Возможно такие приколы у беременности, я этого не знала, зато ее улучшение играло мне на руку, избавляя в данный момент от забот о ней.

— К себе, — я говорила с мамой холодно и отстраненно, вдруг поняв, что моя жизнь совершила резкий разворот, сальто, мертвую петлю, и несется теперь неизведанными маршрутами к земле.

— Блэр, — она тут же уловила мое настроение, и попыталась меня успокоить или утешить, — это ничего не значит, даже если я оставлю ребенка, на тебе это никак не отразиться.

Я поднялась с пола и попыталась не смотреть на нее, но не смогла.

— Ты его оставишь точно, я уже это чувствую, и еще тебе нравиться дядя Пит, а ты ему… а я все равно через полтора года уеду учиться. Все к лучшему.

Наверное, я сделала бы ей больнее, только если бы сказал что уеду к отцу, но я четко дала понять, что меня ее жизнь не касается. Пять лет, 5 чертовых лет они не могли успокоиться с отцом, заставляли меня ходить к психологу, мучили звонками в среду, ненавидели друг друга, уча делать то же самое. А сегодня я вдруг поняла, что мне вообще может не оказаться места ни в одном из домов моих родителей. Мама, наконец, решила жить дальше, отец так и делает уже несколько лет, я осталась одна сражаться с ветряными мельницами несуществующего брака, который всегда был нужен мне одной. Я проиграла.

Позвонить Рэнду я не осмелилась, понимая, что не имею право портить ему праздник своими проблемами. Я думала всею ночь о беременности мамы, о дяде Пите, отце, Джонни, и даже Карен, но даже мысленно не впутывала во всю эту сложную паутину его. Рэнд должен был быть чем-то, что не имеет отношения к моей жизни в стенах этого дома. Уснуть понятное дело мне не удалось, да и подарки смотреть я не пошла, хотя слышала, что рано утром мама спустилась вниз и открывала свои. Как раз после этого я и задремала. Сны были не столь отвратительными, как я думала, что они должны быть. Мне не снились дети и пеленки не снились, а лес и суббота, когда мы с Рэндом катались. Только не было рядом Рэнда, и себя я не видела, а лишь лесную зимнюю пустоту. Вероятно, мне еще что-то снилось, но это был единственный фрагмент, который я запомнила.

Оказалось Рождество еще не закончило для меня с подарками — веселье лишь начиналось. Разбудил меня звонок мобильного, такой яростный и противный, словно звонивший, вложил в него свою силу, желая как можно скорее растормошить меня. Я неохотно подняла трубку, и сонно прокаркала:

— Да.

— Блэр? — голос был мне знаком, но спросонья я не поняла кто это.

— Да, если вы звоните ко мне, — сарказм — любимое занятие рождественским утром…то есть днем уже.

— Это Карен…мы не могли бы с тобой встретиться?

Интересно, кто мог меня так возненавидеть, чтобы все это случалось со мной? Нет, честное слово, я просто не знала чего ожидать от этого дня, который уже начался так паскудно.

— Я так не думаю.

— Понимаю, что ты злишься на меня, но это касается твоего отца.

— Если он не мертв и не болен, говорить не о чем.

— Твое чувство юмора иногда хуже, чем у твоей матери, — Карен не могла сдержаться, чтобы не сказать мне что-либо подобное.

— Так не зачем мне звонить! — я тут же полностью проснулась и села на кровати, думая о том, что вот у меня есть возможность сказать, что я о ней думаю!

— Прости, — Карен тут же расстроила мои планы. — Мне действительно нужно поговорить с тобой. Я хотела бы извиниться за то, что была такой дуррой… и еще о кое-чем. Пожалуйста. Я уже в городе, приезжай к пиццерии, куда вы с отцом ходите.

На моем веку, с того времени как отец и Карен поженились, она еще ни разу меня ни о чем не просила, и уж тем более не унижалась. Было в ее голосе что-то сродни отчаянью, потому скрепя сердцем я выдавила из себя.

— Буду через 20 минут. Но если ты хоть как-то умудришься меня оскорбить…

— Нет, ничего такого…и мне жаль, что я вела себя подобным образом, что ты думаешь, обо мне так плохо.

Я поставила трубку с чувством, что меня ждет нечто странное. Вчера я узнала что мама беременна, и очень надеялась, что Карен не скажет мне то же самое. Еще двое братиков или сестричек будет для меня перебором, мне и Джонни то слишком много. Оделась я быстро и, стараясь не шуметь, и все же пройти мимо мамы незаметно не удалось.

— Ты куда? — у нее был виноватый вид, к тому же она снова была бледно-зеленой, очевидно после тошноты. Я даже не представляла, что она сейчас должна чувствовать, но мне определенно было уже не так пофиг как вчера. Наконец-то я начинала ее жалеть.

— Нужно в город ненадолго. Тебе что-то купить? Что там беременные потребляют? Хочешь консервированных ананасов? Клубничного мороженого?

При всем выше перечисленном маму передернуло, кроме мороженого.

— Мороженное… может фисташкового? Или с арахисом!

— Ты не любишь орехи, — напомнила я ей, а она пожала плечами, понимая как все это странно.

— С тобой я тоже ела то, что не люблю, например грибы, может, потому ты их так любишь?!