Первый класс

Без стука опустив крышку колодца, он выбрался со двора на улицу тем же путем, каким пришел. Было без четверти пять; одноэтажный провинциальный городок крепко спал, зябко ежась под сырым одеялом опустившихся до самой земли туч. Редкие уличные фонари слабо и бесполезно светили в туманной мгле ненастья, с оголившихся мокрых ветвей срывались и падали на землю тяжелые капли воды. Без разбора шлепая по невидимым в темноте лужам, никем не замеченный Голубев добрался до дома. Прокравшись во двор, он скользнул в сени и, не включая свет, вошел в сухое тепло натопленного помещения. Через десять минут он уже спал сном праведника и улыбался во сне, как человек, которому снится что-то очень приятное.

* * *

Виктор Мухин рассеянно, как бы невзначай, побарабанил кончиками пальцев по крышке лежащего на столе золотого портсигара, ненавязчиво предлагая потенциальному клиенту оценить красоту, изящество и рыночную стоимость данного раритета. Реакция превзошла все его ожидания: скосив в сторону портсигара глаз, клиент изумленно задрал бровь и с уважением произнес:

— О! Да неужто Фаберже?

— Прикупил по случаю, — скромно сообщил Муха.

— Однако, — еще уважительнее сказал Вячеслав Гаврилович Худяков, бизнесмен из далекой Тюмени. — Не уступите? Я за ценой не постою!

— Нет, не уступлю, — отказался от заманчивого предложения Мухин. — Денег у меня и так достаточно, а эта вещица мне дорога как память.

— Впервые вижу человека, который честно и прямо заявляет, что ему достаточно тех денег, которые у него есть, — заметил Худяков.

«Золотые твои слова», — подумал Игорь Климов, которому было смешно наблюдать, как Муха корчит из себя олигарха. Он был рожден для того, чтобы стать быком; быком он и стал, и быком же оставался по сей день. Скрыть это обстоятельство не могли даже самые дорогостоящие аксессуары. Уникальный золотой портсигар, вопреки чаяниям Виктора Мухина, вовсе не добавлял ему солидности — напротив, глядя, как Муха достает портсигар из кармана, трудно было отделаться от мысли, что он его где-то спер.

Поскольку смотреть на партнера было делом бесперспективным — смотри хоть сто лет, все равно ничего нового не увидишь, — Игорь Витальевич переключил свое внимание на посетителя, который, будто по волшебству, возник на пороге офиса в самый острый момент. Он представлялся Климову подарком судьбы, посланным, чтобы удержать их с Мухой на краю финансовой пропасти, в которую они уже готовы были свалиться.

Подарок судьбы оказался мужчиной средних лет — точнее определить его возраст Игорь Витальевич затруднялся, поскольку тюменский предприниматель Худяков относился к тому типу людей, которые в молодости выглядят старше своих лет, а в зрелости — намного моложе. Он словно застрял где-то в районе своего сорокового дня рождения и, судя по некоторым признакам, превосходно чувствовал себя в этом состоянии. Вячеслав Гаврилович Худяков не мог, как Муха, похвастать избытком накачанного в тренажерном зале тела, однако пребывал в отменной физической форме. Этого обстоятельства не мог скрыть даже застегнутый на все пуговицы деловой костюм — одежда, будто нарочно созданная для того, чтобы с одинаковой легкостью прятать как достоинства, так и недостатки фигуры, делая мужчин одинаковыми, словно сошедшие с одного конвейера манекены.

Костюм на Вячеславе Гавриловиче был дорогой, но скромный, традиционного покроя, часы — хорошие, но вполне обыкновенные, а манеры — светские. Он так же мало походил на решившего от нечего делать открыть собственный бизнес оператора бурильной установки, как Муха — на экономиста с дипломом Гарварда. То, как легко и изящно он осадил зарвавшегося Мухина, напомнив ему, что деньги лишними не бывают, свидетельствовало о недурных мыслительных способностях и ироническом складе ума. С определенной точки зрения это было плохо: ирония — верная спутница скепсиса, а скепсис, помноженный на острый ум, — это и броня, и оружие в вечной битве законопослушного бизнесмена с проходимцами наподобие все того же Мухи. Развести такого человека — дело непростое, особенно если работать приходится в паре с самоуверенным дебилом и без твердой почвы под ногами.

— Прошу меня простить, — сказал тюменский предприниматель Худяков, непринужденно откидываясь на спинку кресла и кладя ногу на ногу, — я, кажется, прервал ваше чаепитие. Вы не стесняйтесь, пейте.

Климов мысленно чертыхнулся. Полупустая бутылка «Джонни Уокера» была надежно спрятана от посторонних взглядов в тумбе стола, зато стаканы с недопитым виски красовались на самом видном месте. Да и разило от них с Мухой, наверное, на весь кабинет… Вот незадача! Начинать при таких условиях серьезные переговоры — это же самоубийство!

— Это не чай, — решив сразу прощупать почву, сообщил Климов. Муха сделал ему большие глаза, но он не обратил на эту пантомиму внимания. — Вы нас извините, бога ради. Просто случился повод, ну и…