Первый класс

— Вот, держи приказ, — сказал он, протягивая бумагу через стол Голубеву. — Смотри не подведи. Оправдай доверие. Ты теперь из рядовых в офицеры выбился, вроде ротного командира. Должность ответственная, обстановка в связи с финансовым кризисом приближенная к боевой, поэтому, ежели что, с тебя первого спрос. Как на войне.

— Спасибо, — Клим Зиновьевич поднялся и почтительно принял бумагу. — Не беспокойтесь, я не подведу.

«Тебе-то вообще уже не о чем беспокоиться», — подумал он при этом.

— Не подведи, — веско, с нажимом повторил Шмыга. — Ну, ступай, осваивайся в новой должности. Печать у секретаря, пусть шлепнет. Да, только скажи, пускай сперва ко мне зайдет, сразу же.

Еще раз поблагодарив и не удостоившись ответа, Клим Зиновьевич боком протиснулся в дверь, отдал секретарше приказ и передал слова начальства — дескать, зайти немедленно по важному делу. Сделал он это с большой охотой, так как посещение секретаршей кабинета Шмыги немедленно после его ухода было для Клима Зиновьевича настоящим подарком судьбы, нежданным и оттого еще более приятным. Он покинул приемную, вышел из заводоуправления и, перестав сдерживаться, негромко засвистел какой-то веселый мотивчик.

Получив от Шмыги несколько мелких распоряжений, в число которых входило требование как можно скорее организовать стаканчик чая с лимоном, секретарша вернулась в приемную и первым делом воткнула в розетку вилку электрического чайника. Когда дверь за ней закрылась, Александр Леонидович выдвинул ящик стола и извлек оттуда принесенный этим недотепой Голубевым конверт. Он любил пересчитывать деньги, свято веря, что чем чаще держишь их в руках, тем охотнее они устремляются в твой карман. Недаром ведь говорят: денежки счет любят! Это верно во всех отношениях. Суеверия суевериями, а лишний раз пересчитать деньги не помешает. Вокруг полно пройдох, и верить на слово нельзя никому. Мало ли что сказал Голубев! Это он говорит, что в конверте все пятнадцать тысяч. А на поверку там может оказаться четырнадцать пятьсот или даже еще меньше… Кроме того, держать в ящике стола конверт с деньгами — занятие скользкое и чреватое неприятными последствиями. Вот в бумажнике — другое дело. Если, конечно, купюры не меченые… Да только кто их станет метить — Голубев, что ли? Или местные менты, не просыхающие сутками? Здесь, товарищи, не Москва, здесь Песков — городишко неплохой и даже славный, но далекий от благ цивилизации, а заодно и от ее издержек…

Шмыга вынул из конверта стопку тысячных купюр, недовольный ее мизерной толщиной, скомкал конверт и бросил его в корзину для бумаг, что стояла между тумбами письменного стола. Потом лизнул языком сложенную из большого и указательного пальцев щепоть и принялся считать: одна, две, три… На счете «девять» он снова лизнул пальцы. Купюр было ровно пятнадцать штук — Голубев не обманул, отдал все сполна, как и обещал. Да, Клим Зиновьевич, за все на свете надобно платить, тут уж ничего не попишешь…

Александр Леонидович убрал деньги в бумажник и сунул его во внутренний карман пиджака, после чего расслабленно откинулся на спинку вертящегося кресла и замер, глядя на дверь кабинета остановившимся, бессмысленным взглядом медленно стекленеющих глаз.

Явившаяся с чаем секретарша заподозрила неладное далеко не сразу: она привыкла к хамским манерам своего шефа, который обращал внимание на людей только тогда, когда сам этого хотел, и частенько вот так же смотрел мимо нее, изображая глубокую задумчивость и отрешенность от житейских мелочей — не иначе как для придания себе дополнительного веса в глазах подчиненных. На ее вопрос, положить ли в чай сахар, Шмыга не ответил. Это тоже было нормально; в такой ситуации вопрос следовало повторить, сопроводив его соответствующими почтительными ужимками наподобие покашливания в кулак, извинений и заглядывания в глаза.

Секретарша покашляла в кулак и, наклонившись, чтобы заглянуть Александру Леонидовичу в глаза, с извинениями повторила вопрос насчет сахара. Шмыга опять даже бровью не повел в ее сторону; приглядевшись, секретарша заметила, что шеф не моргает, а спустя секунду поняла, что он еще и не дышит.

Прибывший по вызову врач «Скорой помощи» был вынужден для начала вкатить истерично рыдающей секретарше дозу успокоительного, после чего, устранив источник раздражающего шума и тем снискав себе горячую, хотя и безмолвную благодарность присутствующих, смог наконец осмотреть тело и поставить исчерпывающий в своей краткости диагноз: «Внезапная остановка сердца».

Глава 11

— Не прижимайся, заметят, — сквозь зубы посоветовал Краюхин.

Вертя баранку, капитан Лисицын покосился на напарника.

— Ты же вроде спал, — сказал он с кривой усмешкой. — Вот и спал бы дальше, чем лезть со своими советами. Не прижимайся… Они же еле ползут! Если ехать с такой же скоростью, тогда заметят наверняка. Чего это, скажут, он тащится, как вошь по мокрому месту?