Первый князь Руси

Сошлись. И сразу же обменялись предельно вежливыми конструкциями в формате трехэтажного мата. На византийском. В исполнении Кирилла и Константина, с одной стороны, и командира пришлых – с другой. Ярослав только отдельные слова понимал в этой экспрессивной мизансцене – его познания в языке были не столь глубоки. Да, беседовать мог и вполне уверенно. Но на классические темы, связанные с войной, техникой и экономикой… и даже философией. А вот такие речевые обороты не только не знал, но и не изучал. Да и откуда бы ему их узнать? В литературных источниках таковых не употребляли.

– Тихо! – рявкнул Ярослав, прерывая перепалку. – Ты, – указал он командиру пришлых, – представься.

– Григорий это, – влез Кирилл. – Муж Евдокии, кузины Варды.

– Он ему доверяет как себе, – сквозь зубы процедил Константин.

– И вы, я полагаю, испытываете друг к другу неистребимую, прямо-таки всеобъемлющую любовь?

– Отдай их мне! – произнес Григорий.

– Они мои гости, – с нажимом возразил Ярослав.

– Они изменники и должны предстать перед судом Василевса!

– Они! Мои! Гости! – прорычал Ярослав, которого задело это поведение пришлого. Настолько, что он вспыхнул и разозлился. Не на шутку. Его вообще редко что задевало, а тут – полыхнуло, аж искры посыпались. Григорий аж отшатнулся. Отступил на шаг и перекрестился.

– Похож? – усмехнулась Кассия, выйдя из-за спин мужчин. – В гневе – вылитое лицо. Вспыльчивый характер. Любовь к справедливости. Да и простых людей не чурается.

Василевс Феофил, которого Кассия считала отцом Ярослава, отличался сильным, но вспыльчивым характером и неукротимой тягой к справедливости. В своем ее особом понимании. Так, например, первое, что он сделал, взойдя на престол, – потребовал у сената казни главных убийц Льва Армянина, погибшего в 820 году в результате заговора. Хотя эти люди возвели его отца на престол и были им прощены. Или, например, велел сжечь товары с корабля, что принадлежал его жене, считая, что Василевсине не должно заниматься торговлей. Ну и так далее. Народом он был любим и очень почитаем, ибо вступался за него перед обнаглевшей знатью.

Другой стороной его личности была глубокая образованность. Для своих лет, разумеется, ибо воспитывался он известным ученым тех лет – Иоанном Грамматиком. Славным не только своей богословской деятельностью, но и интересами к естественным наукам, в том числе алхимии и механике. Посему и Феофил вырос человеком с очень глубоким и широким образованием, разбираясь и в делах хорового пения, и в искусстве, и в финансах, и прочих иных вещах.

Ярослав же вписывался в образ сына этого человека самым замечательным образом. Прямо по схеме «Яблоко от яблоньки недалеко падает», в отличие от Михаила, прозванного, несмотря на молодость, Мефистом, то есть пьяницей. Ибо, как только смог по возрасту, сразу утонул в низменных чувственных удовольствиях, предаваясь пьянству и разврату без всяких запретов. Из-за чего Большой дворец был в те годы похож на что-то среднее между элитным борделем и питейным заведением. По Константинополю же ходили устойчивые слухи о том, что Феодора – мерзавка и изменница, ибо не могла она родить от столь славного Василевса такого гаденыша. И гадали коллективно – кто же ее «обрюхатил» и их всех «облагодетельствовал». Тем более что Михаил на Феофила не походил не только характером, но и видом. А тут… такой типаж.

– Господи Иисусе, – еще раз перекрестился Григорий, напряженно вглядываясь в Ярослава.

– Хватит! – рявкнул наш герой. – Я говорил, что ты – ошибаешься! – сказал он, обращаясь к Кассии. – Да, моей матерью была Ирина. Да, она подарила мне тот тельный крест. Но это ничего не значит. Я не могу быть твоим сыном! Ты просто не понимаешь, о чем говоришь!

– Почему ты не можешь быть ее сыном? – осторожно поинтересовался Григорий.

– Потому что я вырос очень далеко отсюда. Ваш язык я учил сам, как и латынь, и славянский, и данский. По книгам. Ибо говорящих на нем в тех краях не было.

– А Ирина говорила! Говорила! – воскликнула Кассия. – Она обещала забрать тебя туда, где ты будешь в безопасности от происков Феодоры!

– Хватит! – еще раз рявкнул Ярослав. А потом обратился к Григорию: – Ты зачем пришел? Их забрать?

– Да. Мы подозревали, что они отправились сюда, искать защиты у тебя.

– И они ее нашли. А теперь проваливай! Мне не до тебя. И передай кузену своей жены, что пьяница может спать спокойно. У меня дела и поважнее есть, чем влезать в очередную кровавую свару за проклятый престол.

– Проклятый? – удивленно повел бровью Григорий. – Почему?

– Лев Армянин убит в Святой Софии на Рождественском богослужении. В церкви! Его кровь окропила алтарь! А тело брошено в общественную уборную! Сыновья же кастрированы! А Ирина, что ослепила собственного сына, чтобы насладиться властью? А многие другие до них? Престол Константинополя проклят и залит жертвенной кровью при полном одобрении патриархов и церкви. Твари! Лживые, лицемерные твари и предатели, режущие глотки друг другу под идиллическое пение церковного хора! Только безумец может желать занять этот престол!