Первый кубанский («Ледяной») поход

– Да, я тоже помню, – сказал есаул Власов. – Помню, как молодежь стремилась попасть к нему. Я эти последние дни присматривался к составу нашей Добровольческой армии, и мне бросилось в глаза, что половина, если не больше, все та же молодежь, которая и там раньше, на фронте, беззаветно отдавала свою жизнь… Пойдемте на воздух. Кажется, стрельба усилилась. Возможно, что сегодня будет не только хорошая погода, но и хороший бой.

Теперь стрельба слышна была больше и громче. Вдали, как морской прибой, шумели ружейные пули и пулеметная стрельба, прорезаемые выстрелами орудий противника. Шла борьба не на жизнь, а на смерть. Чутко прислушивались к этим страшным звукам добровольцы, тихо переговариваясь между собою.

На обширном дворе группами сидели добровольцы у колодца, под деревом или под сараем, и всюду был один разговор, одна тема – о наступающей весне и о непоколебимой вере в победу над большевиками. О доносившейся стрельбе даже не говорили.

Есаул Власов, начальник Баклановской сотни, вышел на улицу и остановился, заметив конного, в котором узнал дежурного. Подъехавший, соскочив с коня, подошел к Власову и доложил о приказе выступать через час в направлении Выселок.

– А вообще что слышно? – спросил Власов.

– Передают, что противник оказывает сопротивление и нашим послано подкрепление. Очевидно, скоро наши собьют большевиков, так как обозам приказано уже вытягиваться, – ответил дежурный.

Настроение у всех было хорошее, хотя немного озлобленное потерями партизан, которые попали под огонь бывших пленных мадьяр и немцев, находящихся у большевиков. Партизаны взяли нескольких в плен и прислали в штаб. При допросе выяснилось, что по приказу Троцкого все военнопленные немцы и австрийцы вооружены и брошены против добровольцев. Великая Русская революция укреплялась штыками врагов России.

Власов подозвал дневального и отдал приказание о выступлении. Медленно направляясь к своему двору, он обратился к дежурному со словами:

– До выступления вы сможете у нас позавтракать. Хозяйки под батиным руководством готовят домашнюю колбасу. Батюшка уже говорил вам… Надо сказать ему, чтобы не задерживали с едой, а то неизвестно, когда придется есть.

Во дворах расположения отряда с получением новости о выступлении не было заметно большого движения, не было суеты и шума. Баклановцы укладывали свои вещи. Большинство вещей старались оставить в обозе. Разрешалось иметь одну повозку на взвод. Нужно сказать, что и одной повозки было много, ибо почти никто ничего не имел… Вообще же все старались облегчить себя, а главное – коня. Каждый знал и понимал, что конь – это все в бою и на походе. Не прошло и нескольких минут, как все были готовы; оставалась только седловка, но это в последнюю минуту перед выездом. Времени для седловки было больше чем достаточно.

В избе тоже шли приготовления, но другого рода. На громадных сковородах подрумянивалась круглая домашняя колбаса, еще с вечера приготовленная хозяйкой. Батюшка тоже помогал – советами, конечно, – что вызывало добродушную улыбку на морщинистом лице хозяйки, лучшей специалистки по выделке колбас. О ее кулинарном искусстве говорила вся станица. В больших чугунках тушилась пахнущая яблоками капуста. Аппетитный запах наполнял комнаты и чувствовался даже на дворе.

За большим, покрытым чистой скатертью столом уже восседали любители покушать, поглядывая с нетерпением на хозяйку и на часы. Начальник отряда и батюшка, посмеиваясь над ожидавшими, тоже подошли к столу. Сидевшие встали, и батюшка прочитал молитву. По прочтении молитвы все проговорились:

– Ну, может быть, теперь, после молитвы, скорее дело пойдет, а то просто замучила нас хозяйка своим: «Еще минуточку, еще минутку, и будет готова колбаса»…

Ласково улыбаясь, хозяюшка поставила на стол большую сковороду возле начальника, а дочь принесла несколько мисок с шипящей капустой. Вскоре все были поглощены уничтожением вкусной колбасы.

Батюшка, сам большой гурман, был в восхищении от колбасы… Он все подкладывал своему соседу Власову, который не заставлял себя долго упрашивать. Молодой исполин добросовестно уничтожал добавки. Аппетит у него был завидный, а хлопотунья хозяйка, польщенная похвалой, все время подкладывала новые куски колбасы.

Уже давно все насытились, и только начальник и батя подкладывали друг другу по «последнему кусочку»… Наконец и сам начальник, есаул Власов, положил в сторону вилку и, вздохнув, с сожалением посмотрел на сковороду, на которой еще возвышалась гора подрумяненной колбасы.