Первый Линзмен-3: Галактический патруль

Командир прервал себя на полуслове: он знал, какая кара последует за невыполнение приказа. Кроме того, тщательно подобранные слова Гельмута произвели именно то действие, на которое рассчитывал главный пират.

— Эрайзиане застали меня врасплох, сэр, думаю, что во второй раз им это не удастся.

— Прекрасно! Даю вам еще один шанс. Когда вы приблизитесь к барьеру или к тому, что там у них установлено, перейдите в инерционный режим полета и включите все защитные экраны. Расставьте людей у экранов и оружия. Помните: все, что поддается гипнозу, может быть убито. Включите двигатели на полную мощность и постарайтесь развить максимальную скорость, на какую только способен ваш корабль. Прорвитесь через все заслоны. Расстреливайте лучами все, что вам удастся обнаружить или увидеть. Можете ли вы предложить еще что-нибудь?

— Думаю, этого вполне достаточно, сэр! — душевное равновесие командира корабля полностью восстановилось. Предложенные главным пиратом меры предосторожности делали все более призрачной и туманной ту мощную волну мысленного внушения, которую ему внезапно пришлось пережить вблизи Эрайзии.

— Тогда действуйте!

Разработанный Гельмутом план был скрупулезно выполнен. На этот раз пиратский корабль врезался в защитную стену Эрайзии в инерционном режиме, и барьер не выдержал напора огромной массы. И поскольку барьер был прорван, на этот раз экипаж не получил ни мысленных предостережений, ни возможности отступления.

У многих людей имеются свои личные тайны. У не меньшего числа — свои фобии. — вещи и мысли, которых они сознательно боятся. Есть и такие, которые чего-то боятся, но бессознательно, храня причины испуга глубоко в подсознании — как своего рода привидения, которые редко поднимаются (если вообще поднимаются) над порогом сознания. Можно утверждать, что у каждого наделенного чувствами существа имеются если не такие призрачные страхи, то по крайней мере какие-то скрытые или явные антипатии, опасения или нечто, способное вызвать безотчетный панический ужас. И это справедливо для всех, даже тех, кто жил тихо и мирно.

На борту же пиратского рейдера собрались отпетые мерзавцы и негодяи. За плечами у каждого из них лежала тяжелая жизнь, полная преступлений, насилия и жестокости. Они боялись и ненавидели очень и очень многое, и на их совести (если допустить, что таковая у них существовала) было много такого, о чем они предпочитали не вспоминать никогда и ни при каких обстоятельствах. Каждый в глубине своей памяти таил немало черных дел. Эрайзианам, стоявшим на неизмеримо более высокой ступени развития, не составляло особого труда пробудить в сознании пиратов (и тем более в темных глубинах их подсознания) образы, способные повергнуть в ужас не только пиратов, но и гораздо более развитых существ. Пробуждение непередаваемо страшных видений входило в обязанности дежурного Стража. Эрайзии. Из самых темных закоулков сознания он извлекал особенно темное и тайное, все, способное вызвать у данного субъекта наибольший страх. Из обрывочных деталей Страж формировал невыразимо ужасное целое — зримый и осязаемый образ, повергавший любого пирата в смертельный ужас, хотя он сам оказывался невольным создателем страшного чудовища. Нужно ли удивляться, что каждый член экипажа пиратского рейдера при виде «своего» монстра лишался от ужаса дара речи и сходил с ума?

Вряд ли необходимо описывать видения, даже если бы это было возможно, ибо каждое видение предназначалось лишь одному члену экипажа, и наблюдал его только сам пират, и больше никто. Перед Гельмутом и другими пиратами, находившимися на безопасном расстоянии в центре управления Главной Базы, ни одна из химер не появилась. Они увидели лишь, что все члены экипажа по совершенно непонятной причине вдруг покинули свои боевые посты и с безумной яростью набросились друг на друга, нанося смертельные удары всем, что ни попадало им под руку. Более того, многие пираты сражались просто голыми руками, хотя оружие висело на поясе, пытаясь зубами и когтями уничтожить противника, и бились до тех пор, пока их не покидали последние признаки жизни. В других отсеках корабля вспыхивали лучи Де Ляметра, в ход шли ножи, вывернутые металлические стойки. Вскоре все было кончено — почти. Один из пилотов остался жив. Недвижимый и как бы высеченный из камня, он возвышался над пультом управления.

Но вот и он вышел из оцепенения и задвигался. Движения его были быстры и осмысленны. Пилот включил компенсатор Бергенхольма, развернул корабль, включил двигатели на полную мощность и лег на новый курс. Когда Гель-мут взглянул на экран курсоуказателя на своем столе, даже его железные нервы не выдержали: пиратский корабль направлялся не в свой родной порт, а прямо на Главную Базу — на ревностно охраняемую секретную планету, координаты которой не были известны ни одному пилоту и ни одному живому существу, кроме самого узкого круга высших чинов Базы!