Первый матч

– Ах так. – Казанцев медленно поднялся из-за стола и подошел к Мише. – Может, уладим все без него?.. – И он вдруг резким тычком ударил парня в глаз.

От боли и от неожиданности у Миши едва не брызнули слезы.

– Что вы делаете? – пробормотал он, зажимая рукой пострадавший глаз.

– Я? – Казанцев пожал плечами. – Я – ничего. А вот Макеев… Он же цеплялся к тебе по пустякам, а теперь вызвал к себе и ударил. Болит?.. Ну-ка покажи… здоровенный синяк будет.

Миша попятился. Какой-то театр абсурда, честное слово!

– Вадим Юрьевич… я не понимаю!..

– Что же тут понимать? – Спортивный директор улыбнулся. – Когда у тебя поинтересуются, откуда синяк, скажешь, что ударил Макеев. И не надо лишних вопросов. Ведь когда тебе потребовалась помощь, я же не расспрашивал тебя.

То, что происходило сейчас, было ужасно. Но ведь Казанцев прав! Благодаря его своевременному вмешательству бабушка осталась жива.

– Ничего с твоим Сергеем Петровичем не случится, – угадав его сомнения, усилил напор Казанцев, – просто зарвался он в последнее время. Пусть его для порядка пропесочат немного, спесь собьют. Даже полезно будет.

Миша смотрел на грязный пол тренерской, будто надеялся найти там подсказку. Подсказки не было.

– Ну что, собираешься возвращать долг благодарности? – напомнил о себе Казанцев.

– Да, – процедил сквозь зубы Миша.

– Вот и отлично. Договорились. Можешь идти.

Пономарев постоял еще полминуты, все так же глядя себе под ноги, а потом вышел из тренерской, чувствуя себя роботом.

Глава 12 Расставания и встречи

Мама, бессильно сидевшая на диване, была похожа на сломленного жизнью человека. Она даже словно постарела лет на десять. Осунулась, а на лице вдруг проявились морщинки.

– Что-то случилось? – забеспокоился Антон.

– Случилось, – она, как механическая кукла, кивнула. – Я обманула Сергея, и он теперь ни за что меня не простит. А еще… еще я узнала сегодня кое-что очень важное… Ты ведь встречался с Беловым. Он сказал тебе?

– Что сказал? – Антон присел перед матерью на корточки и заглянул в ее посеревшие, полные тоски глаза.

– То, что, оказывается, Оля – не его родная дочь. Она приходила ко мне сегодня и рассказала, что нашла какие-то бумаги, а потом поговорила с матерью и выяснила, что Белов ее удочерил, женился на ее маме, когда самой Оле был годик.

– Как же это? – Антон почувствовал, что еще немного, и он сойдет с ума.

– Вот так. В жизни и не такое бывает… Но, слышишь меня, я об этом не знала вплоть до сегодня!

– Слышу. – Он резко поднялся. – Я пойду.

Ему удалось перехватить Олю на вокзале. В последний момент вырвать из рук отца ее сумку, которую тот уже собирался внести в вагон, а потом обнять девушку, прижимая ее к себе. Никуда она не поедет! Он никуда ее больше не отпустит! Что бы ни случилось!

И по счастливому лицу Оли, по ее сияющим глазам Антон понял, что не ошибся.

* * *

Происходило нечто несусветное.

В присутствии приехавшего Калинина и всех моих ребят Казанцев обвинил меня в рукоприкладстве по отношению к одному из игроков. У Миши Пономарева и вправду заплыл один глаз.

– Расскажи, пожалуйста, кто тебя ударил, – попросил спортивный директор медовым голосом.

Миша молчал.

– Ну, мы все ждем, – настаивал Казанцев.

– Тренер, – выдавил Пономарев, не поднимая головы.

– Какой это тренер? Романенко? – Казанцев едва не плясал вокруг него.

– Нет, – Миша по-прежнему не смотрел на нас.

– Тогда Макеев?

Идиотизм, честное слово!

– Миша, что же ты молчишь? – снова проявил настойчивость Казанцев. – Так это был Макеев? Других тренеров у нас нет. Ну признайся, не бойся. Макеев?

И тут Пономарев кивнул. Словно неуверенно, но все же кивнул.

Это было чудовищно. Я видел, что ему сразу поверили – и Калинин и, что хуже всего, ребята. Те, кого я тренировал, с кем ежедневно общался и доверял, так легко поверили в эту чудовищную, невероятную ложь!

Чему же я их научил и что могу дать им в дальнейшем, если моя собственная команда мне не верит?

Выбора нет. Пора заканчивать этот цирк.

Оставался единственный выход – уйти.

* * *

Ребята ему не поверили. Миша понял это по их взглядам. Он и сам бы себе не верил и чувствовал себя скотиной. Целую ночь не спал, ворочаясь с боку на бок. Недаром говорят, что нечистая совесть не дает покоя. А вечером, придя на тренировку, выяснил, что Макеев написал заявление об увольнении. Из-за него.

Миша чувствовал, что стал сам на себя не похож. Раздражительный, нервный, вздрагивающий от любого шороха. В конце концов, сил терпеть не осталось. И перед самым матчем со «Львами» он все-таки пошел к ВасГену. Хорошо, когда есть куда идти.

ВасГен сидел в медпункте, где, как всегда, остро, до головокружения, пахло лекарствами.

– Проходи, – врач, кажется, совсем не удивился этому визиту. – Присаживайся.

Миша переступил с ноги на ногу.

– Спасибо, я постою, – пробормотал он.

– Ну хорошо, – ВасГен сдвинул очки на лоб и уставился на гостя. – Можешь рассказывать и стоя. Я слушаю. Ведь Макеев тебя не бил, так?..

Горло скрутило, а глаза защипало от слез. Ладно, пора признаваться. Тот, кто совершает подлости, должен уметь держать за них ответ.