Первый олигарх

Перед отъездом я снял для Маргарит большую квартиру на втором этаже красивого дома на Миллионной, совсем недалеко от дома моей матери Елизаветы. Там она всегда будет поблизости и под защитой, поскольку французская военная миссия в Санкт-Петербурге помещалась на первом этаже этого же здания.

Затем я уехал в Киев и застал в городе панические настроения в связи с положением дел на фронте. Моя функция представителя от Украины в Военно-промышленном комитете обрела новый смысл. Необходимо было перестраивать работу всех заводов для обеспечения лучшего снабжения и экипировки наших войск. Я отдавал этому все силы, равно как и старался наилучшим образом выполнять свою роль молодого депутата Государственной думы. Я принялся финансировать многие проекты, необходимость которых диктовалась экономикой военного времени.

В Киеве я ускорил строительство приютов для бездомных, которые могли бы служить пристанищем или даже больницами для раненых бойцов. Прекрасное помещение на тысячу коек было возведено на улице Нижний вал, на Подоле. Мы также пополняли бюджет различных больниц, ранее выстроенных в Киеве нашей семьей, в частности детской больницы (сегодня— «Охматдет») и больницы на улице Стрелецкой, чтобы они могли запастись всем необходимым в ожидании раненых с фронта, что непременно должно было случиться.

Следует признать, что первые же попытки наступления под командованием бездарных стареющих военачальников, назначенных на высокие должности только благодаря их наследственным дворянским титулам или близости к императорской семье, были крайне неутешительными. Превосходя противника в численности, русские силы вынуждены были отступать на всех фронтах и подвергались настоящему избиению.

Эти первые месяцы военной кампании ясно показали мне ограниченность и бессилие самодержавия и укрепили меня в мысли о необходимости скорейших изменений, если не сказать— переворота, в старой царской России. Чтобы хоть как-то ослабить страдания наших бедных солдат, я взял на себя руководство миссией Красного Креста на фронтах юго-западного направления и неоднократно бывал на передовой, в частности на Галицком фронте, где пытался организовать помощь, столь необходимую участвующим в боях. Конечно же, все свободные средства нашего Товарищества, равно как и часть моего огромного состояния я направлял в государственные займы, необходимые стране для ведения войны.

Чтобы сделать еще больше, я передал мое любимое судно «Иоланду», находившееся в порту Христиании[3] в Норвегии, в распоряжение британского адмиралтейства в целях переоборудования его под плавучий госпиталь и использования там, где Антанте будет необходимо. Кроме того, моя возлюбленная Маргарит, которая теперь жила подле меня в Санкт-Петербурге и не нуждалась в своей парижской квартире по улице Мариньян, 6, недалеко от Елисейских полей, передала ее французскому Красному Кресту для проживания и лечения выздоравливающих после ранения на фронте французских офицеров.

Таким образом, мы полностью стали на службу Антанте, Тройственному союзу Франции, Англии и России, направленному на быстрый разгром Пруссии и ее союзников. Но война затягивалась, победа, видевшаяся всем быстрой и окончательной, каждую неделю становилась все более отдаленной и менее вероятной. В войну был втянут весь мир. Ничто не получалось так, как планировалось; точнее, ничего планировать было нельзя.

Только позднее я узнал обо всем, что совершила Маргарит для того, чтобы спасти мою жизнь. До нее дошли слухи, что остальных министров Ленин хотел освободить в свой день рождения. Но это не касалось меня. Маргарит узнала, что меня казнят до этой зловещей даты, и сделала все мыслимое и немыслимое, чтобы вытащить меня из тюрьмы.

Сразу после моего ареста она отправилась в Министерство юстиции и добилась встречи с комиссаром юстиции Штейнбергом, который втайне от своего секретаря попытался ей помочь. Но заключенный был слишком видной фигурой, и он признался Маргарит, что решение об освобождении бывшего министра может принять один только Ленин. Но как до него добраться?

Как я уже упоминал, моя любимая жила на Миллионной, как раз над французской военной миссией в Петрограде. Два работника этой миссии, граф Жан де Люберсак[4]и Пьер Дарси, которых мы не раз принимали в нашем доме, просто из дружеского расположения всячески старались нам помочь. Они вовсю пользовались своим статусом иностранцев и не боялись рисковать. Жан де Люберсак, ставший после этого нашим другом, был офицером несколько авантюрного склада и исполненным бравады; он даже планировал освободить меня, организовав побег из крепости. Но от этого плана в последнюю минуту он вынужден был отказаться по настоянию моей матери, которая опасалась, что затея плохо кончится, и все еще надеялась мою свободу тем или иным способом купить.