Первый Романов (СИ)

— А ты, оказывается, не совсем пропащий, старик, — смеюсь я, хитро подмигнув. — Есть в тебе пока еще остатки гордости.

Аркадий смотрит на меня недовольно:

— Моржов нас сдал. Твоя «клятва на душе» сбойнула.

— Не сбойнула. Так и задумано, — усмехаюсь.

— Что?! — вытягивается лицом Аркадий.

Тут в гостиную заглядывает Радмила.

— Да, родная? — спрашивает ее отец, но блондинка смотрит только на меня:

— Господин, чаю?

— Да, будь добра, — медленно киваю. Девушка тут же исчезает в проходе, и почти сразу появляется с подносом с двумя чашками и тарелкой дымящихся плюшек.

— Сама готовила, — смущенно наматывая на палец золотой локон, сообщает девица.

Ха, растет умом блондинка. И про ворчуна отца не забыла, одну чашку чая поставила мне, а вторую поближе к Аркадию, сахарка ему кинула в кипяток, сам старик аж чуть не растаял. Значит, не совсем пропащая. Не тупо карьеристка, о родных думает.

Без слов Радмила уходит, словно обычная служанка. Но качнуть косой не забыла, это да.

— Миша, что, значит, «так задумано»? — после проявленной дочкой заботы, Лазарев чуть подуспокоился и сейчас попивает чаек.

— Хочу увидеть, кто на нас будет давить, — отвечаю, отпив из чашки. — Увидим всех наших врагов и затем прихлопнем их.

— Даже членов Совета? — недоверчиво косится на меня старик.

— А какая разница? — пожимаю плечами.

Аркадий молчит несколько секунд, а потом поднимает свои выцветшие со временем глаза:

— Романов, скажи мне, кто ты такой на самом деле?

— Попробуй догадаться сам, — усмехаюсь я, откусив плюшку. Мм, с изюмом, неплохо. — Ты же мудрый старик.

Он обиженно супится.

* * *

Около четырех выезжаем на «чайке» Лазаревых в сопровождении двух «тигров». На суд я оделся цивильно. Слуги подготовили черный двубортный костюм и лакированные туфли. Одежда нового времени меня удивила, особенно эта бесполезная удавка под названием «галстук». Это вроде как шарф, но шею не греет, да и сейчас жарень на улице, нахрен тогда нужна?

Через полчаса ширма леса открывает жилые массивы. Центр Сочи поражает. Мимо проносится великолепие сверкающих огней. Плотная застройка стеклянных небоскребов, подсвеченные двух- и трехъярусные развязки, шикарные автомобили. Красиво и удобно.

«Чайка» выбрасывает нас у ступенек самого высокого здания. «Башня Совета». Панорамные окна выходят на центральную набережную. Я бросаю взгляд на лазурный вид. А неплохо устроились местные шишки.

На ресепшене мы со стариком называем свои имена, затем лощеная блондинка в пиджачке провожает нас наверх. Бесшумный лифт в мгновение ока поднимает на тридцатый этаж, затем заходим в третью дверь и оказываемся прямо на суде.

Зал небольшой. За лакированными столами сидят семь человек. Главы сильнейших родов в Сочинском семибоярстве. У стены слева по стойке смирно вытянулся десяток солдат в синей форме. Безоружных, а значит это маги. Еще в углу сидит судебный секретарь с ноутбуком. В его обязанности, видимо, входит вести протокол заседания.

— На заседание суда прибыли Аркадий Лазарев и его воспитанник Михаил Романов! — оглашает человек в костюме у входа.

Мы со стариком походим к левой трибуне. За правой уже топорщит усы Еремей Моржов.

— Итак, Аркаша, — берет голос председатель Совета — Трубецкой Виктор. Говорит он покровительственным, даже снисходительным тоном. — Давай не будем ходить да около. Все тут свои. Все мы в Сочи издавна обитаем. Позавчера был безумный день. Дамбу подорвали, да еще к тому же старика Моржова убили. Совет мигом провел расследование. Свидетели видели ваши машины на дороге к Моржовым. Еремей также дал показание, что это вы с юношей Романовым учинили непотребство. Признаешься?

— В подрыве дамбы нет нашей вины, — врет как дышит Аркадий. — А Моржова да, мы ликвидировали. За дело, причем.

Трубецкой супится и переспрашивает:

— Значит, дамбу не вы?

— Да как это не они, Витя! — вскидывается человек справа от председателя — Воскресенский Евгений. — Течение снесло усадьбу Морозовых, а потом они поймали его бегущего в ущелье! Витя, тут дело ясное!

Ага, вот и вскрылся наш недоброжелатель. Женя Воскресенский. Негласный покровитель Моржовых. Что ж, так и предполагалось.

— Тебе, Женя, видимо так. А для меня оно неясное, — хмурится председатель, и Воскресенский сразу убавляет пыл. — Аркаш, дамбу точно не ты?

— Не я! — Лазарев чуть ли не бьет себя в грудь. — Неповинен!

Еще бы он признался. Тут бы сразу нас обоих и кокнули за разрушение стратегического объекта в защите города.

— А Моржова, говоришь, за дело, Аркаш? За какое-такое дело, что действовал в обход дуэльного закона?

Тут я вставляю свои пять копеек.

— Уважаемый председатель, а вы самого Еремея и спросите. Уверен, глава рода не соврет.

Воскресенский тут же устремляет на меня злобный взгляд.

— Тебе, щенок, никто голоса не давал. Не видишь, старшие разговаривают?

Вскидываю брови.

— Я думал, меня тоже допрашивают как свидетеля и обвиняемого, — пожимаю плечами. — Но раз нет, тогда я могу выйти и подождать за дверью своей очереди, чтобы не мешать уважаемому Совету.

И уже делаю шаг за трибуну.