Первый Романов (СИ)

— Стой, юноша, — спокойно говорит Трубецкой. — Ты прав, тебя мы тоже допрашиваем. Женя, не чини препятствий суду, — судя по тому, как Воскресенский втянул голову в плечи, он явно услышал в его тоне гораздо большее чем остальные. — Пожалуй, я последую совету юноши. Еремей, что скажешь? Судя по отчету инспектора, ты согласен — на ваш род напали Лазаревы с Романовы.

— Да, они, — пыхтит в усы новый глава Моржовых.

Аркадий хмурится. Я же поднимаю перед собой руку и шевелю пальцами — так же, как когда заставил Еремея ощутить нашу связь душ. Правда, сейчас я не использую магию. Но глава Моржовых бледнеет, видимо, испугавшись за своих жен с детьми, и спешно добавляет:

— Заслуженно, председатель! Лазаревы покарали отца заслуженно! — на его лбу выступает пот. — Мы грабили их деревню, а потом еще и напали на поместье Лазаревых! Отец хотел вычистить их под корень, за что и поплатился! — выдает он как на духу и быстро смотрит на меня. Я уже прекратил шевелить пальцами.

— Что?! Что ты несешь?! — вскидывается Воскресенский.

И даже Трубецкой удивленно поднимает брови.

— Мда, вот же дела. Ну, чистосердечное признание мы получили. Правда, не от того, от кого ожидали. Ну и что же? Расследование по дамбе приказываю продолжать. А насчет Моржовых… Лазаревы уже получили компенсацию — голову Степана. По поводу же наказания….род Моржовых оштрафован на сто тысяч немецких марок, — он встает. — Заседание окончено.

Марки?.. Почему марки? Где рубли? Память щенка подсказала ответ — вместе с Империей рухнул и Госбанк. Страна лишилась своей валюты.

Следом за Трубецким встают и остальные главы. Что ж, легко отделались. Я думал, Лазаревым тоже назначат нехилый штраф за самовольную распрю, но нет, обошлось.

Воскресенский на прощание окидывает Еремея убийственным взглядом. Пахнет горячим. У Моржовых с Воскресенским явно были какие-то делишки. И что-то сейчас пошло наперекосяк.

Уже в фойе Аркадий просит минутку отдышаться. Старик падает в кресло и качает головой:

— Романов, я с тобой скоро ноги откину! — включает старик ворчуна. — Ты бы хоть предупредил заранее насчет Моржова. Замутил схему, скрытник.

— Зато какое веселье, — отвечаю на автомате, а сам смотрю на девушку, разговаривающую по телефону возле окна.

Черные волосы, янтарные глаза, очень… кхм… аппетитная фигура в кожаной броне. На поясе болтается одноручник, явно дорогой. А на руке сияет большой золотой перстень, слишком грубый для нежных женских пальчиков.

Девушка сбрасывает звонок и переводит недобрый взгляд на меня:

— Чего уставился?

— Так… Любуюсь, — усмехаюсь, захваченный загадкой.

Девушка явно сильная магиня. Затрудняюсь сказать насколько. Грандмастер? Магистр? И дух ее тоже внушает. Лимитер не сломан даже первый, но именно у таких волевых людей наибольший шанс.

— Бесстрашный? — сужает она огромные как два солнца глаза.

— И бесстыдник, — добавляю весело, продолжая рассматривать ее.

Она делает резкий подшаг, клинок выскакивает из ножен и оказывается у моего горла. В нескольких сантиметрах от него. Барышне хотелось бы быть чуть ближе ко мне, нет-нет, не зарезать меня, всего лишь царапнуть мою кожу, но увы, я ухватил клинок двумя пальцами и удержал его в воздухе, несмотря на всю ее силу.

— Что за нахрен?! — выдыхает она пораженно.

— Красивый меч, — небрежно отталкиваю клинок. — Жалко, что прослужит совсем недолго, — киваю на прощание. — Романов Михаил.

Она хлопает глазами, застыв с оружием в руке. Представляться не спешит. Хм. По-видимому, теперь настала ее очередь рассматривать меня. Но сам я больше не замечаю воинственную деву.

— Пойдем, старик, — бросаю Аркадию и шагаю к выходу. Он спешит за мной.

Уже в машине Лазарев бурчит:

— Романов, ты везде вляпаешься.

— Кто та воительница, старик?

— Екатерина Меньшикова. Одна из князей города.

— Кого-кого?

— Одна из тех, кто выступает по дуэльному закону от имени города.

Всё интересней и интересней.

* * *

Странный парень уходит, и с Кати словно спадает наваждение.

— Как он это сдел…Ай, неважно, — мотает головой брюнетка, убирая оружие в ножны. — Некогда о нем думать. У меня дуэль на носу, только меч наточила…

Хрусь!

Девушка ошарашенно поднимает к глазам отломанную рукоять. Срез неровный. Будто хрупкое стекло треснуло. Но это же артефактная сталь! Такого просто не может быть!

Катя закрыла глаза, открыла — прямо как маленькая девочка. Но чуда не случилось, обломок никуда не делся. Спустя несколько секунд чудовищного осознания лицо Кати вспыхнуло, глаза заметали молнии, а на весь первый этаж небоскреба разнеслось яростное:

— ГРЕБАНЫЙ РОМАНОВ!!!

* * *

— Гребаные Лазарев с щенком Романовым! — рычит в своем кабинете Воскресенский. Пытаясь успокоиться, Евгений смотрит в окно на ночной город. Вдалеке мерно колышутся волны. — Гребаный Еремей!

В дверь стучатся.

— Войдите.

Женщина лет тридцати с ошеломительной фигурой, но с ужасным шрамом на лице приносит папку.

— Господин, я не нашла никаких признаков заговора. Самая вероятная версия — Лазаревы действовали сами на опережение. Именно так они смогли одолеть Моржовых.