Первый шаг к пропасти

– И правильно сделала, между прочим. Должен же был кто-то поставить вас на место, раз мне оказалось это не по силам.

– А почему? Почему, Настя, ты молчала, когда я кривлялся?

И взгляд его сделался премерзким, полным гадкого значения.

– Потому что, Артур, меня потрясла ее гибель. Потому что я была сломлена. Потому что… Мне было не до твоих кривляний, как ты справедливо оценил свое поведение, – закончила Настя и нетерпеливо перевела взгляд с него на дверь.

Когда же он, наконец, уберется? Когда оставит ее одну? Ей необходимо отдышаться.

– Представляешь, а ее влиятельные, как ты выразилась, друзья уже настучали в полицию, – растянул губы в улыбку Артур. – И мне уже звонил некий лейтенант Ломов. И просил приехать в участок для дачи показаний на счет странных предчувствий Илоны. Я имею в виду то, что она предполагала, что скоро умрет.

– Ездил? – едва слышно спросила Настя, замирая.

– Что? – Он повернулся к ней боком и приложил ладонь к уху, будто оглох. – Что, не слышу?

– Ездил, спрашиваю, для дачи показаний? – чуть громче повторила она.

– Да вот, собираюсь. Собственно, для этого и зашел. А ты сразу с наездов, Анастасия Витальна. Нехорошо, – и он погрозил ей пальцем.

– Собираешься, так поезжай, – отозвалась она с ленцой и даже зевнула, прикрывая рот ладошкой. – Мне-то об этом зачем знать?

– Ну как же, как же, Анастасия Витальна! – в притворном ужасе всплеснул Артурчик руками. – Я же должен знать, что говорить. Я же должен с вами согласовать. Чтобы не вышло, как в прошлый раз на поминках. Я же должен согласовать. С вами.

И последовал еще один отвратительный многозначительный взгляд в ее сторону. На них Артурчик был горазд.

– Что ты должен со мной согласовать, малыш? – Она вальяжно развалилась в рабочем кресле.

Правильнее, старалась сделать это именно так. На самом деле ее тело просто превратилось в кисель и едва не сползло на пол, под стол. От противного ощущения, что она в западне. Что она загнана в угол. Этим вот мерзавцем в сильно обтягивающих его зад штанах.

– Я должен согласовать с тобой, Настюша, твое алиби.

Он медленно, мелкими шажками приблизился к ней. И снова встал за спиной. И снова запустил свои пальцы ей под воротник. И зашептал, зашептал, мерзавец:

– Мы же оба знаем, детка, что незадолго до гибели Илона звонила тебе. Может, за пару часов, может, за час, точного времени ее смерти я не знаю.

Его рот касался ее уха, ей было очень горячо. И еще очень страшно. Оттого, что он скажет дальше. Как вывернет ту ситуацию, которая ей самой не нравилась. А ведь если ее вывернет Артурчик, ее вывернет и полиция.

– Илона позвонила тебе, когда мы были с тобой в кроватке, детка. Она позвонила тебе, и вы очень-очень-очень долго с ней разговаривали. На повышенных тонах, – продолжал обжигать ее ухо своим горячим влажным дыханием Артур. – Можно даже сказать, что вы очень сильно с ней ссорились.

– Не было этого, – попыталась она опротестовать.

И даже сделала попытку встать с места, но пальцы Артура впились ей в плечи и прижали.

– Может, не было, а может, и было, детка, – тихо рассмеялся он ей на ухо. – Это как посмотреть. Как рассказать! Менты установят время вашего разговора. Станут задавать вопросы. Мне, прежде всего. А что я им скажу?

– Скажи правду, – посоветовала Настя.

– Какую правду, Настюша? То, что вы орали друг на друга, а потом ты сорвалась и уехала. И не было тебя целых полтора часа. А когда ты вернулась, то в руках у тебя была папка. Кожаная, красная. Это была папка Илоны, детка. Я это точно знаю. И еще много кто знает. Видели ее не раз у нее в руках. Что было в той папке, детка? Что? Акции? Ее пакет акций на твою туристическую фирму? Ты поехала к ней, убила ее и забрала ее акции?

– Нет, – не совсем уверенно протянула она. – Эта папка давно лежала в машине. Я просто забрала ее оттуда. Потому что на нашей стоянке возле дома уже несколько дней подряд вскрывают машины.

– И ты так кстати об этом вспомнила в ночь убийства своей компаньонки, помощницы и подруги? Надо же… какое совпадение! – Артур перестал терзать ее затылок, снова вышел на середину ее кабинета, глянул на часы, озабоченно наморщил лоб. – И я вот это прямо могу сказать в полиции? Прямо могу повторить слово в слово?

– Можешь.

Она не чувствовала ног, рук, сердца. Все окоченело. Буйствовали только мысли в голове. Они молотили болью в виски и затылок.

Ах, как права была Илонка! Как была права на его счет! Таких, как Артурчик, следовало давить еще в зародыше. Иначе они станут жить и гадить. Гадить и жить. Все равно где, с кем и сколько. Они будут гадить. При каждом удобном случае.

– Хорошо подумала, детка? – Он приоткрыл рот, задрав подбородок, зная, что это делает его физиономию удивительно сексуальной. – Я могу сказать, что – дословно: ты поссорилась с Илоной по телефону, потом поехала к ней, а вернулась с ее папкой?

– Можешь.

– И тебя не пугает, что тебя могут посадить по подозрению в ее убийстве?

– Не пугает. – Настя грустно улыбнулась и указала ему на дверь. – Ступай, поработай, Артурчик.