Первый шедевр

– Я откажусь. Боюсь снова сорваться…

– Так вы из бывших, – ухмыльнулся Милт. – Я тоже в завязке. Амфетамины, кокаин, алкоголь.

– Героин, – признался Бойл.

– Говорите так, будто прошли «анонимных наркоманов».

– Так и есть.

– А мне пришлось завязать по состоянию здоровья, – он легонько стукнул тростью о пол. – Слишком хрупкие кости и поражение внутренних органов. Но все мы забираем из прошлой жизни небольшое утешение. Вы вот забрали сразу два.

Рэй кивнул на парочку пустых бокалов, оставленных на перилах, и мягко улыбнулся. Бойл его тут же отзеркалил – почувствовал «рыбака». Хорошо, но брать пока рано.

– Кажется, вы волнуетесь, – заметил Милт.

– Так заметно? Юрий попросил меня выступить с речью через полчаса, а я ее совсем не готовил.

– Я даже подумал, что пришел на балкон как раз в тот момент, когда вы ее репетировали. Но как-то странно: будто бы по ролям…

– Что… что вы услышали? Иногда я просто разговариваю сам с собой, когда меня никто не видит, – начал оправдываться Бойл.

– Услышал только то, что мы с вами очень похожи: я тоже общаюсь сам с собой, когда никто не видит, но немного специфическим образом, – Рэй выудил из недр карманов резиновую уточку.

Бойл не удержался и хихикнул.

– Вы общаетесь с игрушкой?

– Нет, мистер Бойл, я общаюсь с прежним мной. Тем человеком, которого уже давно нет и не будет. Фактически, я общаюсь с мертвой версией себя.

Художник сглотнул. В его глазах промелькнул какой-то неуловимый момент понимания.

– Почему мертвая версия вас живет в этой резиновой уточке?

– Это хороший вопрос, да, Даки? – спросил Рэй у уточки, стиснув ее до жалобного писка. – Когда я был молод и глуп, я совершил самую ужасную ошибку в самой отвратительной ситуации своей жизни. Ночью после работы я возвращался домой. К своей жене. Она тогда родила мне дочь. Ради них я и работал, не покладая рук и рискуя шкурой. Я думал о нашем будущем, совершенно забыв о настоящем. Зато мой друг и сослуживец… Что ж… Он был рядом тогда, когда это было нужно. Я доверял ему, как себе, сам просил помочь Риган, когда не мог вырваться со смены. В ту ночь он тоже был с ней… рядом.

Рэй затянулся косяком и снова предложил его Бойлу. То, завороженный рассказом детектива, взял самокрутку и затянулся. Глаза сразу остекленели. То, что нужно.

– Кхех… Что же произошло дальше? – Бойл протянул косяк обратно, но Милт его не взял.

– Дальше… Дальше я открыл дверь, в полной темноте, разулся и пошел наверх, в спальню. Манеж Хелен, моей дочери, стоял рядом с нашей кроватью. А на моей жене прыгала задница моего друга…

Рэй сжал резиновую уточку и, наконец, перехватил косяк у художника. Крепко затянулся, пока бумага не обожгла пальцы. Тлеющий бычок отправился в полет с 17 этажа, брызнув на водной глади бассейна. Бойл молчал, ожидая продолжения рассказа.

– Я пришел в себя только тогда, когда Хелен начала плакать. Она думала, что в дом вломился чужой и бьет маму и папу. Моя дочь стояла, вцепившись в прутья манежа, кричала и захлебывалась слезами. Они кричали и просили прощения, пока оба не потеряли сознание. Я ушел оттуда. Следующее, что запомнил: я сидел под дождем на мокром асфальте, с моих рук стекала кровь. Моя. Моего лучшего друга. И моей любимой женщины. А где-то там кричала и заливалась слезами моя дочь. Было холодно. Я спрятал руки в карманы моего плаща, и оттуда раздался писк. Эта самая уточка, которую я тогда еще днем купил для Хелен. Хотел порадовать. Именно тогда я с ней впервые заговорил: спросил, что мне делать. И она ответила: беги из страны. У меня было все, что мне было нужно, мистер Бойл, но все тогда это умерло вместе со мной. И осталась лишь эта сраная уточка.

Рэй тяжело вздохнул и в последний раз сжал уточку.

– Я… безумно вам сочувствую, Рэй… – тихо проговорил художник.

– Я никому не рассказывал эту историю, мистер Бойл. Вы первый человек, который ее услышал. Я рад, что смог освободиться от этой ноши, – с последними словами Рэй выпустил уточку из ладони.

Она отправилась в свободный полет, шлепнувшись на воду рядом с дрейфующим бычком и стремительно пошла на дно, захлебываясь через треснувший свисток. Гниющий мертвый корабль скрылся под пенными водами океана.

– Вы ее выкинули…

– Потому что надо выгребать мертвецов из своей головы, Грегори. А с какими мертвецами разговариваешь ты?

Глаза художника вновь расширились, наполнившись отчаянным безумием. Слишком быстро… Черт! Он нервно глянул за спину детективу.

– С чего вы решили, что я говорю с трупами? – сдавленно произнес Бойл.

– Некий Куки одолевает Вас вопросами и предположениями, которые вы не можете переварить. Поэтому ведь вы просили его заткнуться?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, Рэй. И… Вы меня знаете? Кто вы вообще такой?

– Вы меня не узнали? Мы уже встречались, правда, я выглядел тогда несколько иначе. Вы разбили стекло моей «Вольво», – Рэй наконец-то улыбнулся фирменным железным оскалом.

Бойл оторопел и, скорее рефлекторно, попятился назад.

– Ваш голос… Ты… Сраный фотограф! – он сорвался на конки.