Первый (СИ)

Пожалуй, он первый мужчина, который для меня настолько непонятен. А ведь я была уверена, что благодаря своему окружению знала про мужских особей все, что можно. Ну, или хотя бы достаточно много, чтобы примерно понимать, кто и что собой представляет в общих чертах.

Но Марат… Это просто какой-то ящик Пандоры.

— В серединку, конечно. Теперь ваша очередь, — мило улыбаюсь.

Мужчина тихо хмыкает, берет пистолет, который и я люблю больше всего. Ловко цепляет наушники, а затем технично делает десять выстрелов.

Мне не по себе от того, насколько играючи это все происходит. Сглатываю и уже подозреваю, что увижу на мишени, когда та подъезжает.

Бессонов оборачивается ко мне. В его глазах нет какого-то чувства превосходства, которым так часто страдают мои сверстники. Для них, кажется, жизненно необходимо не просто победить, но еще и продемонстрировать это, подчеркнуть и чуть не пальцем ткнуть в собственное достижение.

Нет, Марат и так прекрасно знает, что хорош. И вот эта спокойная уверенность, что он лучший, цепляет меня против воли.

Мой отец такой же. Он знает, что лучший, и что у него — только лучшее. Начиная с мамы, заканчивая бизнесом.

И тем опаснее для меня Бессонов.

— Теперь хочу получить свой бонус, — тихо произносит он, делая ко мне шаг. Я отшатываюсь, но буквально в считанные мгновения оказываюсь прижатой к соседней стойке. Воздух между нами снова искрит от дикого напряжения.

— Почему это вам бонус? Мне же был обещан! — нервно возмущаюсь, пытаясь отстраниться, но проще сдвинуть скалу, чем Бессонова.

Марат многозначительно ухмыляется, наклоняется ниже и выдыхает мне практически в губы:

— Потому что ты проиграла, царевна.

— 7 Вика

“Вот гадский гад”, - проносится у меня в голове до того, как Бессонов буквально вгрызается в мой рот.

Этот поцелуй становится для меня настоящий откровением — горячий, откровенный и разнузданный. Это не нечто слюнявое с однокурсником, который вроде бы и самый популярный парень на потоке, а на деле оказывается так себе тюфяком.

Нет, Марат целует так, что коленки подгибаются, а в теле вибрирует буквально каждая клеточка. Он даже не целует — трахает. У него наглый, настойчивый язык, которому покоряешься и который впускаешь, позволяя все.

Чистый секс.

Хватка у меня на волосах ощущается так остро и в то же время правильно — словно его руки созданы для того, чтобы…

На этом моя мысль обрывается, потому что безумие заканчивается. Ошарашенно смотрю в глаза Бессонова. У него в них такой коктейль, что я уверена — он продолжит. Но вместо этого на его губах появляется довольная ухмылка.

— Неплохо для тест-драйва, — роняет он небрежно, а меня словно ледяной водой окатили.

Внутри все резко замирает, а следом взрывается злостью и женской обидой. Дальше действую на инстинктах, но Марат перехватывает мою руку на подлете. И естественно влепить пощечину у меня не выходит.

— Легко воспользоваться преимуществом, когда противник слабее, — цежу сквозь зубы. — Очень по-мужски.

— Где же твой восторг и пиетет к своему кумиру? — продолжает потешаться гад. — Ты, кажется, чтобы увидеть меня на ринге, пробралась в самый закрытый клуб города.

— Знала бы, что вы… Ты… Знала бы, что ты такой, даже не взглянула бы! — взвиваюсь на его насмешки.

— Ну, вот и покончили с официальным знакомством. А спорим, царевна, я засуну руку в твои трусики, и там будет мокро? — хрипло шепчет он, подавшись вперед и вновь оказавшись опасно близко. — М?

— Не обольщайся, — фыркаю, демонстративно отворачивая лицо. — И вообще, сколько мне еще сидеть взаперти? У меня, между прочим, свои дела. Сколько я еще должна ждать позволения уехать?

— Варвар-р-ра, — тянет мое фиктивное имя Марат. И так он это делает, что мурашки по телу стройными рядами. Просто магия какая-то. Может, у него какие-то феромоны особые? — Тебя кто-то ждет?

— Моя жизнь, — огрызаюсь, по-прежнему не глядя на него. Но это дается с трудом — близость мужчины влияет на меня опасным образом. Ловлю себя на мысли, что хочется прижаться, потереться подбородком о крепкую грудь, провести пальцами по широким, накачанным плачем, прочувствовать каждую мышцу, чтобы…

Черт. Я даже представляю, как он произнес бы мое настоящее имя! А это уже клиника.

— Как только скажешь правду, так сразу и закончится твое заключение, — ухмыляется Бессонов и резко отстраняется. Стойко держусь, не позволяя себе потянуться вслед, потеряв такое желанное тепло его тела. — А пока с тебя завтраки мне в спальню.

— Что? — возмущаюсь. — С чего бы это? Я в прислугу не нанималась!

— Ты проиграла, — напоминает он, кивнув в сторону мишеней. — Умей принимать последствия. А теперь двигай на выход, если не хочешь заняться чем-то поинтереснее.

И снова полный похоти взгляд на мои губы. Сглатываю тугой ком в горле. Я, конечно, злюсь, но прямо сейчас лучше наедине с ним не оставаться. Слишком остро между нами.

Обратная дорога проходит легче. То ли выброс гормонов, то ли меня подпитывает злость. Я даже не так сильно устаю, хотя возможно дело еще и в том, что Бессонов не топит по полной.