Первый удар

Направление движения задавали оборотни с их чуткими носами. Корректировала его я – когда в том возникала необходимость. Меня иногда поправлял Лин, который тоже не сидел без дела. А остальные лишь следили за тем, чтобы нам никто не мешал.

Идти приходилось все еще под уклон, потому что лес взбирался из самой низины и покрывал склоны Серых гор чуть ли не до самых верхушек. Причем, судя по всему, некоторое время назад это был самый обычный лес безо всяких намеков на «черноту». И был он таковым довольно долго, несмотря даже на близость Расщелины с Печатью с одной стороны и Степи с другой. Просто лес – спокойный, свободный и сонный. А потом где-то внутри него произошел Прорыв. Что-то случилось такое, что в один прекрасный день в его недрах разошлась земля, открывая свободный проход Тварям. Оттуда немедленно полезла всякая дрянь, после чего лес не только лишился прежнего спокойствия, из него не только исчезли обычные звери, но он еще и меняться начал не в лучшую сторону. Точно так же, как изменился после постановки Печатей Харон. Причем если считать, что с момента Прорыва прошло относительно немного времени, то получалось, что лес изменился слишком уж быстро. Прямо-таки ненормально быстро. И эта «чернота» расползалась от эпицентра с ужасающей скоростью, корежа стволы деревьев, заставляя листву становиться тяжелее, вынуждая ее смыкаться заострившимися краями и прятать древесные корни в густой тени.

Я не знаю, за какое время сумел измениться лес в Долине. Но мне казалось, должны были пройти годы, десятилетия, чтобы разница стала такой очевидной. А тут – месяцы. Откровенно говоря, это настораживало, потому как если считать, что это действительно – прямое влияние Прорыва, то еще через пару неделек процесс переползет через Горы и перейдет на Равнину. На МОЮ Равнину. И начнет распространяться по ней, как самый настоящий пожар. А следом за изменившимся лесом придут Твари. И тогда… нет. Не хочу об этом даже думать. И не хочу гадать, как тяжко мне придется, если я упущу эту раковую опухоль. Если уж я сейчас каждую ночь просыпаюсь в холодном поту и с дикой головой болью; если уже сейчас после пробуждения я еще несколько минут вижу бесконечную череду оскаленных рож, которым, кажется, не будет ни конца, ни края; если уж мне и так едва удается заставить себя об этом забыть, то когда Равнина падет, я, наверное, вовсе сойду с ума. От боли, от страха, от непрекращающихся кошмаров, от которых не будет спасения ни днем, ни ночью. А еще – от ощущения того, что меня медленно и неуклонно раздирают по кускам во время этой бесконечной агонии, с садистским удовольствием режут на лоскутки, мучают, калечат. И что это именно я корчусь оттого, что кто-то раз за разом вонзает в мое тело острые, кривые, отравленные смертельным ядом когти.

До вечера, надо сказать, мы успели преодолеть немалое расстояние: километров шесть, думаю, точно отмахали. Окончательно спустились с гор. Беспрепятственно добрались до тех мест, где «светлого» леса практически не осталось. Наткнулись на широкую полосу Хароноподобных джунглей. И вот тогда ненадолго остановились.

– Здесь обойти не получится, – спустя пару минут внимательного изучения очередного препятствия сообщил командиру Ас. Наши оборотни, замершие перед опасным местом двумя неподвижными статуями, согласно зарычали.

Эрхас Дагон мельком окинул тянущийся в обе стороны мрачный подлесок, покосился на начавшее темнеть небо и сухо кивнул.

– Значит, идем вперед. До тех пор, пока будет возможность.

Мы молча повиновались. Хотя Ниш позволил себе неодобрительный взгляд, а я подумала, что вот именно сейчас командиру стоило бы поберечь силы. Хотя, возможно, он надеялся, что идти осталось недолго. Или были у него еще какие-то соображения, которые нам просто не удосужились озвучить. Однако как бы там ни было, вмешиваться мне еще рано – до темноты часа три осталось, а без нее мои сомнения не имеют особого смысла. Потому что Лин не полетит над Хароном при свете дня. И нам с ним никто не отдаст драгоценную «гранату» без веских аргументов.

Я пока таких аргументов еще не придумала. Хотя голову над этим ломала уже третий день. И все никак не находила убедительных доводов, чтобы, не открывая правды, заставить мага доверить мне исход нашей общей миссии.

То, что «гранату» бросать придется мне, стало ясно с самого начала: ни один расчудесный отряд, будь он трижды Фантомами, не сумеет подобраться к Прорыву незамеченным. Скорее всего, за каждый метр у этой проклятой дыры придется остервенело драться. Точно так же, как за Печати. А помня о том, сколько гадости их охраняло… нет. Я не настолько самоуверенна, чтобы считать, что хоть кто-то из нас после такого уцелеет. Поэтому мы с Тенями изначально решили, что взрывать эту штуку мы будем с воздуха. Вопрос только: чем?