Там уже все было тихо. Приготовления закончены. Люди, готовые занять места, лежали на прохладной росистой траве у машин. В тишине был ясно слышен звон кузнечиков. Спокойно, ярко мерцали над степью звезды. Богульный искоса поглядел на стоящий среди других самолет с большим красным крестом на фюзеляже и крыльях. Хотелось туда, но пошел в другую сторону. Он обошел несколько машин и проверил материальную часть. Поговорил с бойцами. Удивляло спокойствие людей. Была лишь некоторая приподнятость, как перед всяким ответственным полетом, но Богульный не заметил волнения, которое сам с трудом скрывал.
«Может быть, сибиряк и прав: не становлюсь ли я стар?»
Уже не сдерживая нетерпения, пошел к санитарному самолету. Команда лежала под широким фюзеляжем. Белел глазок ручного фонарика. Богульному послышались приглушенные смешки. Он остановился. Тихо, но четко раздавался вибрирующий девичий голос. Олеся читала бойцам. Богульный кашлянул и шагнул к самолету. Навстречу поднялась темная фигура. Олеся отдала рапорт:
– Товарищ комдив, в санитарной части первого головного отряда все люди на местах. Самолет готов к старту.
Богульный протянул ей руку, как и остальным командирам. Несколько дольше задержал ее маленькую ладонь в своей и тихонько буркнул:
– Оленок… ну?
Лица дочери не было видно. Но Богульному показалось, что она смеется.
– Все хорошо, тату.
Он пожал ей руку и, круто повернувшись, пошел прочь. Сидя в автомобиле, Богульный пытался найти среди самолетов тот, с красным крестом на корпусе, но они были в темноте все как один. Прежде чем он доехал до белой линейки, загудели заведенные моторы. Командир первого головного отряда – веселый маленький Изаксон – вынырнул из-под самых фар комдива:
– Разрешите стартовать?
Голос звучал так, точно он собирался на интересное ученье.
Богульный махнул рукой.
Придерживая неуклюжий парашют, Изаксон побежал полем.
Комдив не выдержал и, вылезши из машины, уставился в темень.
Вспыхивали цветные глазки сигналов.
Самолет Изаксона пошел на взлет.