Первый узбек: Героям быть!

– Ата, можно я пойду и скажу Ульмасу, что вы разрешили нам самим построить дом в Бухаре? И вы напишите брату Закиру письмо, чтобы он нас ждал в ближайшее время? – нет, ну каков хитрец! Отец только думает, а этот мальчуган торопится, спешит! Может быть так и надо?

– Беги. Разрешаю сказать, что дом строить будите сами. Но нужно, чтобы Ульмас полностью выздоровел. Ему надо быть совсем здоровым, а то он не сможет работать. Чертёж забери, может, что-то захотите переделать или добавить. – Халил усмехался в седоватые усы, пряча довольную улыбку, невольно раздвигающую губы. Надо деньги забрать у Санджара. До конца недели подождать, а потом потребовать, чтобы расплатился за свои грехи. Халил не собирается целую луну раздумывать – всё моё должно быть у меня.

Утреннее происшествие постепенно становилось зыбким и незначительным. Никто не забыл, какая опасность нависла над Ульмасом, но все думали о том, что за чёрной, безотрадной и гадкой полосой наступает светлая. Пока она не очень видна, и трудно понять, насколько она хороша. Славно, что уже никто не страдает от невесёлых дум. Никто не вспоминает отвратительного мастера Санджара, и не мучается от происшествия, каким закончилось обучение братьев.

То, что братья многому научились не благодаря обучению, а вопреки жестокой муштре, мужчинам давно стало понятно. Мальчишки много времени терпели побои и ругань устода это было обыкновенным делом. Сказали терпеть, терпи, покуда сил хватает. Но то, что мальчик свалил одним ударом взрослого мужчину, было для всех необъяснимой неожиданностью. В семье знали, что братья бегали к какому-то китайцу кудо Одыла. Но никто представить не мог, что из этого пыхтения и раскачивания на одной ноге выйдет что-то путное.

Когда мужчины остались одни, Халил пытливо, и в то же время просящее оглядел всех:

– Через две луны я уеду. Уеду на долгое время. На сколько, я сейчас не могу сказать. Уже сейчас я прошу вас не покидать мою семью своим вниманием. За старшего в семье остаётся Карим. Да и готовиться ему нужно к тому, что я в любое время могу отправиться в сады Аллаха! – все замахали руками на эти не очень радостные слова. – А тебя, брат Одыл, я прошу поехать со мной. Твоя помощь в покупке земли для строительства дома будет особенно необходимой. Ты лучше всех можешь торговаться, ты в нашем городе самый уважаемый купец. В Бухаре я никого не знаю, могу растеряться, возможно меня при покупке попытаются обмануть. Я когда туда приезжаю, то всё время боюсь, что меня обворуют, ограбят, одурачат или просто убьют.

Все засмеялись. Никому и в голову не приходило, что плотник Халил, самый известный из ремесленников Афарикента кого-то боится. Сам Халил тоже улыбнулся, показывая, что половина сказанного преувеличение, но второй половине надо верить.

– А теперь пора браться за работу, а то на чай мы заработали, а на мясо в казане, что жарят женщины, ещё нет. Если сейчас же не встанем от чая, то ужинать будем в долг. – Такими немудрёными словами он показал, что пора расходиться: день не праздничный и работа долго ждать не будет. Особенно страшным для любого ремесленника и дехканина было слово «долг». Он мог превратиться в тяжёлые проценты и гремящие цепи, висящие на ногах и руках человека.

В ночи шелестел шепоток двух женских голосов, почти неразличимый. Невесомо-лёгким эфиром он то растворялся в темноте, то снова сгущался и поднимался до едва слышного журчания воды в арыке.

– Неужели ты его так сильно любишь, что за всё время не подумала о том, что можешь остаться не только без мужа, но и без детей? – Лайло с вечерней молитвы пытается убедить свою сестру в том, что женщина не может сама выбрать себе мужа, что всё бывает так, как угодно Аллаху. Лишь по воле Всевышнего складывается семья.

Нафиса ничего не слушала, лишь твердила, что поедет в Бухару, что будет там делать всё, что ей прикажут. А когда Закир увидит, какая она хорошая, то женится на ней. Она не думала о том, что ей уже двадцать четыре года. В такие годы у женщины уже по три-четыре ребёнка по дому ползает. Она не слушала, что Закир давным-давно забыл про неё, и что не может она сама начать свататься к нему. Эта сумасшедшая не могла сказать о том, что влюблена хотя бы лет шесть тому назад. Тогда можно было бы что-то сделать, а сейчас она может выйти замуж лишь за вдовца с выводком детей на шее… Или четвёртой женой, но только потому, что она прекрасная вышивальщица и прибыль от её присутствия в доме мужа будет несомненной!

– Сестрица! – надтреснутым голосом твердила Нафиса, утирая беспрестанно текущие слёзы, превратившие её лицо в непропечённую лепёшку. – Поговори со своим мужем, пусть он скажет батюшке, пусть они сделают так, чтобы я поехала в Бухару. А там Аллах проявит свою милость и обернёт взор Закира в мою сторону. Тогда может быть он и захочет взять меня в жёны.