Первый Всадник. Раздор

Я обошла по вашей воле,

Визири гордые там власть,

В златом пребудут ореоле,

Вина и фруктов знают страсть,

Покуда рабское сословье,

На хлеб гнилой откроет пасть.

Не рты, отнюдь, забыты ими,

Обличья смертного, увы,

В цепях становятся другими,

И отравляют воздух рвы,

Где их тела сжигают ночью,

Под слёзы матери, вдовы.

Верхи прекрасные, но снизу,

Где обитал народ простой,

Они зубами грызли крысу,

Солёной лишь они водой,

Иль дождевою утоляли,

Рабы там жажду. Золотой

Цвет для визирей оставался,

В Заливе том, и он встречал,

Владыку Солнца. Но держался,

Народ безвольный, уповал,

Ликует жалким послабленьям,

Лишь хуже станет…он молчал.

Как вы отправили, скиталась,

Средь побережья, городов,

Наедине толпа общалась,

И гнева столько среди слов,

Что воплотись он на мгновенье,

И не осталось бы врагов.

Но лишь слова им душу греют,

А действо им вселяет страх,

Пусть умирают и слабеют,

А груз великий на плечах,

Они безвольны и послушны,

Кнутам, и шрамы на телах.

И коль позволено советом,

Мне поделиться, я скажу,

Что порт овеянный рассветом,

Гниёт во прошлом, доложу,

Что меч восстания им в длани,

За век и даже не вложу».

И имя Хель носила дева,

И «Белый» значит слово то,

С рожденья брошена, и гнева,

Узнала бич она, никто,

Растить ребёнка не посмеет,

Пригрело Вечное Плато.

«Далёкий запад я покинув», -

Так продолжает, не спешит.

«Я осторожность не отринув,

И к Сердцу Мира путь лежит,

Потомки правят Мираарна,

И Принцы Крови, коль простит

Престол Небес мои изъяны,

Я приближаться не могла,

Прошли столетия, но рьяны,

Как Мираарн, его влекла,

Идея дерзкого безумья,

Что в крови смысл обрела.

В крови купался мне подобных,

Себя жрецами окружал,

Без слов излишних и подробных,

Порядок тот не исчезал,

Лишь осторожностью живая,

Но каждый нищий указал

Что Берегов Янтарных лорды,

И Принцы Крови сохранят,

Вражды не стихшие аккорды,

Игра политики, грозят,

И провоцируют иного,

Врагами вскорости клеймят.

В своих решеньях осторожны,

Но коль преимущество узрят,

Мечи тотчас покинут ножны,

К вам на поклон они стоят,

Сады готовы Мираарна,

От гнева вечного горят».

И замолчав до позволенья,

Со трона движимой руки:

«Трудилась славно и решенья,

Сады покинуть вопреки,

Я осуждать не собираюсь.

Когда прошла среди реки…

Твои я речи прерываю,

Я их услышу, но пред тем,

Речной был замок, что узнаю?

Во дне ближайшем будет всем,

Крилд-Нойр, скажи, ты побывала,

Средь серых стягов и эмблем?»

Восток рекою был отрезан,

От остальной за ней земли,

Теченьем берег был изрезан,

И воды быстрые текли,

Не покоришь, умрёшь скорее,

В далёком прошлом короли

Средь одинокого прохода,

Утёса камня над рекой,

По крови Терн они, и рода,

Что во истории виной,

Грехом предательства сияет.

И Ариан Четвёртый, твой

Далёкий предок и прошедший,

Чрез замок этот, по мосту,

В столицу грозную вошедший,

Хранивший высшую мечту,

И на мосту затем и сыном,

Сгоревший череп принят: «Ту

Твердыню дважды проходила,

Года назад была, сейчас,

Но неизменная, следила,

Во том уверена и вас,

Прошу довериться, я знаю».

И продолжая свой рассказ:

«Тому назад четыре века,

Лорд Ариана пропустил,

И Лормов предана опека,

И имя Талион носил,

Лорд пропустивший ту армаду,

Себя он милости лишил.

Во дне сегодняшнем узнала,

Каспара лорда старший сын,

И веха времени сплетала,

Игрой из имени, один,

Остался Талион, забытый,

И средь презрения картин.

Есть мать погибшая знаменье,

Семье он новой чужаком,

Остался, был, отца решенье,

Во доме собственном, теплом,

Не обогретый, блудным сыном,

Во замке хладном, золотом.

Во том не зная изменений,

Иль даже хуже только став,

Нет оснований, преступлений,

Отцом он брошен, средь канав,

Забвенья он презренья тонет,

Реки наследник переправ».

Взяв тишину для размышлений,

А после с трона объявил:

«Нам нужен ключ от укреплений,

И если сын отцу не мил,

То приведи его к востоку,

Час для того уж наступил.

Пусть долгий путь и оставляя,

Усталость, ведаю, но ты,

Нужна Престолу и вверяя,

Гостеприимные черты,

А после следуя указу,

Иди же, вестник, и мосты

Над этой бурною рекою,

Что не даёт мне наступать,

Стань лорду этому звездою,

И новой верности печать,

Душой и телом пусть приемлет,

И Loit, что осень, буду ждать.

Приказ ещё один с тобою,

Найди убогих сыновей,

Судьба наследия бедою,

Им представая, и семей,

Уже не держатся как прежде,

Найди там сирых, и мужей

Что в одиночестве страдают,

Не в силах место отыскать,

Их духи зависти снедают,

Сыны то блудные, призвать,

И став спасением от муки,

Направь их, дева, и пылать

Заставь сынов, и перемены,

Ты обещая им, они,

Во то вгрызаясь, как гиены,

О столь голодные, шагни,

Ты обещанием, грядущим,

Ты души сирых соблазни».

Та дева лик свой преклоняет,

И обещает: «Скоро я,

Туда отправлюсь, засияет,

И цепью ставшая семья,

Порядок времени, оковы,

Их обращу во острия».

«Я благодарен, это зная,

Прошу о западе свой сказ,

Ты продолжай, судьба слепая,

Чужак изгой здесь, ты мой глаз,

Ты моё слово, воля Неба,

Каков был Ворона приказ?»

******************************************************************

Сияет полдень, и ступавший,

На стену севера взошёл,

Своей твердыни, где звучавший,

Где шум реки, и где обрёл,

Ты одиночество: «Желанья,

Нет моего, но я пришёл».

Не встретишь воинов живых,

Героев каменных не зреешь,